Именно: без проблем, и в этом-то проблема и состояла. Отец Войны вздохнул и мучительно потер лоб. Уже после первых залпов, когда защитники не ответили собственными стрелами, стало ясно, что линии фургонов оставлены. А потому командир кочевников должен был прервать поджоги и сразу бросить вперед пехоту – стоило захватить эти фургоны в лучшем состоянии – один Галлег знает, что можно сделать с большим числом исправных повозок. Ну что ж, это только одна схватка, бои же и предназначены для того, чтобы молодые вожди учились на собственных ошибках.
Пехота, подобно огню, захлестнула гарь и, как мог легко себе представить Йавенир, встала перед двумя очередными линиями обороны. Внезапно раздался вскрик, такой сильный, что он непроизвольно содрогнулся, – будто выстрелил гигантский арбалет. Сахрендеи получили залп с двух сторон, заклубились, закричали. Было темно, но старец видел слишком много битв и прекрасно знал, что там сейчас происходит. Убитые и раненые падают на землю, истекая кровью, во внешней стене щитов появляются дыры, стрелы ныряют туда, ища очередные тела, отряд колеблется и отступает. А потом рык – он услыхал его даже здесь: во тьме ночи всякий звук разносится далеко, а битва нынче шла лишь в том одном месте. Рык дикий, гневный. И внезапно шеренги атакующих бросились на шеренгу фургонов. Об борта ударили лестницы – это ведь все еще жилые фургоны, они легче и ниже боевых; тяжелые топоры вгрызлись в дерево, по лестницам поднялись первые смельчаки, смели защитников с крыш, яростно порубили стропила, чтобы ворваться внутрь, – неужто они забыли, каков план?
Через миг рык раздался и с другой стороны, и началась контратака. Верданно дрались дико, отбросив сабли, копья и топоры: в таких условиях, на скользкой от крови крыше, сражаются ножами, кулаками и зубами, тела схлестываются и валятся на землю, а сторона, на какую они упадут, решает – выживут или погибнут. Через минуту командир сахрендеев понял, что это еще не подходящий момент, что Фургонщиков все еще слишком много, потому подал сигнал, и атакующие отошли, преследуемые стрелами и дротиками.
Йавенир видел все те образы под сомкнутыми веками. Снова возникали там картины времен первой войны, когда ему приходилось захватывать племенные лагеря один за другим. На самом-то деле ничего не изменилось: прошло тридцать лет, а люди все еще сражаются и гибнут на этой паршивой возвышенности.
Через короткое время шум схватки стих, прореженный отряд пехоты отступил бегом, прикрываемый конными лучниками. Отец Войны был уверен, что через минуту Аманев пришлет ему рапорт о том, какие у них потери, как шла атака, что нового придумали верданно. Но и без этого он знал, что в следующий раз придется нападать в десятке мест одновременно, чтобы сжечь все внешние круги, а потом следующие и следующие, пока той фургонщицкой падали не будет уже куда отступать.