– Сколько из вас умеют пользоваться колесницей?
– Четыреста.
Вот – понимание и тихий смех. Вот что делала Вторая, когда исчезала на постоях. Училась с другими девушками запретному воинскому искусству. Вот – пропитанное веселостью любопытство. Носит ли она еще и кавайо?
– Поедете?
Вот – взгляд в глаза сестры и удивление, что так можно измениться всего-то за несколько дней.
– Где колесницы?
Вот – движение вокруг, но люди не возвращаются на свои места, но выходят из Мертвого Цветка. Все больше и больше, Лепестки пустеют, и кажется, что эта человеческая река никогда не иссякнет. Вот – знание, что весть о старухе, идущей с ножом мстить за сына, уже разошлась лагерем, и люди шагают следом за ней. Вот – знание, что никто и ничто их нынче не удержит.
– Удивление, говоришь…
Вот – непонимание, как у отца может быть такой голос. Черный-черный голос.
Вот – прикосновение и снятие ее с лошади. Вот – прижимает ее к широкой груди.
– Я положу ее в безопасном месте, а потом мы расскажем тебе, дитя, что значит наше удивление. Как звали тебя родители?
– Саэ’ва Маверонх.
– Я знал твою мать. У тебя ее глаза. Подождешь ли меня здесь, чтобы я мог поехать с тобой в ваш лагерь?
– Да.
А потом отец относит ее на руках.
Рядом с ними – он, на которого почти никто не обращает внимания, ее брат, опекун, копна темных волос и худые руки. Вот – жилой фургон и кровать. Вот – прикосновение лица.
Улыбка – как ухмылка после вырванного зуба.
Шепот:
– Прости, доченька.
Вот – веселость, что нынче все взрослые просят у нее прощения.
– Ты будешь здесь в безопасности, пока мы не закончим… это. Оставлю тебе лампу.
Вот – захлопнувшаяся дверь и маленькая лампа, разгоняющая по углам тьму.
Вот – духи.
В лагере кочевников царило замешательство. Кеннету казалось, что его солдаты – единственные люди, которые не бегают кругами, не кричат, не молятся и не проклинают. Стояли они на краю огромного города шатров – группка уставших солдат и псов, лужица спокойствия в океане хаоса. Похоже, та странная женщина, что забрала раненую девочку, обладала немалой властью, потому что нескольких слов ее хватило, чтобы никто не пытался нашпиговать их стрелами.
Перед ними раскинулось поле боя. Взрытая копытами земля, круги от сгоревших фургонов, гигантский лагерь на холме.
Фургонщики.
Лейтенант уже перестал удивляться хоть чему-то.
Взглянул на Кайлеан. Ее уже могли отпустить, хотя она до сих пор не получила оружия. Дагена стояла рядом с выражением на лице, говорящим, что она еще не уверена до конца, кому давать тумаков, но лучше было не переходить ей дорогу. Их светловолосая подружка выглядела как труп.