Кингу ужасно понравилось. (Мне тоже нравится. Это у меня одна из любимейших добрых голливудских баек всех времен.) Он засмеялся, разулыбался, вопросительно посмотрел на меня, а я поднял правую руку и сказал:
– Чистая правда, честью клянусь, – и меня наконец-то отпустило. Я понял, что смогу – смогу поговорить с ним, убедить его не браться за продолжение, потому что я, в конце концов, делал «Принцессу-невесту», и даже на этой земле справедливость временами есть справедливость, и он сказал:
– Мне очень понравился фильм, – а я сказал:
– Мне тоже, и не только Кэти, – а Джимми Кан вам как? – и тут он сказал:
– Да нет – «Принцесса-невеста».
– Спасибо. И мне. – И я уже хотел было продолжить, но тут до меня дошло. Ужасное. Он не упомянул роман – только фильм. Но боже мой, ему ведь не мог не понравиться роман, у меня просто паранойя.
– Жалко, что я не могу сказать то же самое о романе, – прибавил он, и я видел, как больно ему это говорить.
Самый популярный рассказчик столетия говорит тебе, что рассказчик из тебя паршивый. Я рад бы доложить, что отнесся к этому зрело. Увы – ответил я как последний придурок, а именно:
– Да? Вот спасибо-то – а куче народу очень понравилось.
И вдруг он подался ко мне:
– Билл, вы неплохо уловили его стиль, но, честно говоря, мне не очень близок ваш подход к сокращению. Возьмем четвертую главу – вы вырезали семьдесят страниц про учебу Лютика. Ну как так можно? Там ведь фантастические штуки есть. Вы же наверняка видели Королевскую школу. Одно из великолепнейших зданий во всей Европе. Программа обучения у Лютика изумительная. Как вы могли все это выкинуть?
– Меня-то в основном занимали приключения – ну, сюжет. – И тут я выдал: – Я там никогда не бывал. Во Флорине. Это что – важно?
– Важно? Вы же мчались сюда, если надо было что-то для экранизации уточнить.
Я промолчал; я чуял, как надвигается ураган, и знал, что меня того и гляди унесет.
– Вот поэтому «Ребенка принцессы» хочу делать я, – сказал он. – Чтоб на сей раз все вышло как надо.
Я потерпел крушение. Встал, поблагодарил за встречу, шагнул к дверям; я был убит.
– Пожалуйста, простите, – сказал он.
Я выдавил улыбку. Не самая простая была задача, но Кинг мне нравился, и я не хотел, чтобы вот этот человек увидел, как я распадаюсь на куски.
Он меня окликнул:
– Билл… погодите… у меня идея. Слушайте – давайте я сокращу, а вы напишете сценарий. Я буду настаивать, иначе договор не подпишу.
Кинг хотел помочь, я это понимал, но прямо тут же, в аэропорту, я рассказал ему все: папа мне читал, Джейсону книжка не понравилась, я понял, что мне всегда читали только интересные куски, Джейсон теперь – это я, а у него сын, Уилли, чудесный ребенок, которого назвали в честь меня, Уилли хочет, чтоб я ему почитал, никаких сокращений и не было бы, не начни я в свое время сокращать, как бы он сам жил, если бы все растерял, весь талант, все рассказчицкое мастерство, вроде меня, как бы ему понравилось до конца дней своих писать положительные роли для положительных чудовищ, которые на текущей неделе числятся в кинозвездах, с таким-то даром…