По-прежнему скованные, они очутились на берегу острова Одного Дерева и неподвижно пролежали там два дня, полумертвые от ран, и пыток, и изнеможения. Затем разъединили цепи и, держась вместе, принялись исследовать свой новый дом.
* * *
Снова, как вы догадались, я, и вы уж простите, но незачем вам читать десять страниц про флору. (Древомания Моргенштерна снова забивает гол. Суть в том, что Одно Дерево – это у него практически Эдем, и весь Флорин был бы таков, не руби люди что попало.) Наша четверка постепенно набирается сил. Лютик всех выхаживает, Феззик добывает пропитание, стряпает и чистит рыбу – главный элемент их рациона. (В один прекрасный день Лютику особо нечем заняться, и она преподносит Феззику подарок – бельевую прищепку для носа. Ну, Феззик без ума от счастья. Прищепка подходит в самый раз, Феззик с ней не расстается и т. д. и т. п. и, таким образом экипированный, становится грозой округи, везде плавает, сражается с акулами и спрутами-сосальщиками – по вкусу как курица; вероятно, самые брезгливые из вас будут рады этим сведениям – и таскает дневной улов к ужину.) Короче, в конце этого фрагмента светит луна, прекрасная ночь, крайне романтично и все такое. Иньиго и Феззик дремлют в палатках, Лютик и Уэстли сидят у мерцающего костра.
* * *
– Знаешь, мы ведь только целовались, – сказала Лютик, глядя на угли.
– Конечно, – ответил Уэстли.
Не получив ожидаемого ответа, Лютик попробовала снова:
– На нашу долю выпало немало приключений, никто не спорит. И настоящая любовь… должно быть, нет на свете созданий благословеннее нас.
– Мы, несомненно, всех благословеннее, – согласился Уэстли.
– Но, – с напускным легкомыслием продолжала Лютик, – ослепительно непреложный факт по-прежнему гласит, что мы только целовались.
– А что еще надо? – спросил Уэстли. Он коснулся губами ее щеки, вздохнул. – Больше ничего и быть не может.
Это с его стороны было не вполне искренне – все-таки он несколько лет числился Королем Морей, и, ну, в общем, всякое случалось.
– Глупый мальчишка, – с улыбкой сказала она. – Моих познаний хватит на нас обоих. Иначе было бы странно – в Королевской школе была куча уроков по занятиям любовью. – На уроки она ходила, но Хампердинк велел преподавателям ничему ее не учить, и сейчас Лютик, хоть и улыбалась, была в ужасе.
– Я с нетерпением жду твоих наставлений.
Она взглянула в его прекрасное лицо. И подумала: больше всего на свете я хочу, чтобы все прошло так же, как в сердце моем. Но вдруг мне грозит неудача? Вдруг я из тех, кто говорит много, а делает мало, и в конце концов он устанет от меня, бросит меня?