Лютик знала, что их первенец будет мальчиком. В первый месяц ей приснился сон. И повторялся еще дважды. После этого она уже не сомневалась. И все девять месяцев вела себя так, будто нет ничего естественнее. Ну распухаешь, конечно, но это не мешает тебе жить как обычно, что для Лютика зачастую означало помогать Феззику стряпать, помогать Иньиго латать сердце, гулять и беседовать с Уэстли, обсуждать их будущее, где они поселятся и чем будут заниматься до конца своих дней, если учесть, что на них охотится самый могущественный человек на земле.
После ужина она была готова. Из мягчайшей соломы и подушек еще мягче Уэстли устроил ей особое родовое ложе. Оно смотрело на запад, а поблизости Уэстли разжег костер, и на костре кипятилась чистая вода. За час до заката, когда схватки происходили каждые пять минут, Уэстли отнес Лютика туда и осторожно опустил на ложе, а сам сел рядом и стал ее массировать. Она была так счастлива, да и он был счастлив, и, когда солнце покатилось к горизонту, схватки разделяло всего две минуты.
Лютик поглядела на солнце и улыбнулась, взяла Уэстли за руку и прошептала:
– Вот об этом я всегда мечтала сильнее всего на свете – привести в этот мир твоего сына, и в такую минуту, и чтобы ты был рядом.
Оба они были так счастливы, и Уэстли сказал ей:
– Мы с тобой – одно сердце, – а она легонько его поцеловала и ответила:
– И так будет всегда.
Иньиго между тем фехтовал с тенями – замечательное упражнение, если тебе не досталось нормального противника. Уэстли, конечно, фехтовал блестяще, и они многие часы с наслаждением рубились. Но теперь, когда закатилось солнце, Иньиго готовился вскоре закончить и приветствовать ребенка.
Обычно Феззик наблюдал за Иньиго и Уэстли или только за Иньиго, если тот фехтовал один. Но не в эту ночь. В эту ночь Феззик прятался за одним деревом Одного Дерева, росшим до самых небес. Обхватив живот, он старался не стонать и никому не мешать, но, говоря по правде, Феззик – сильнейший человек на свете, который зарабатывал на жизнь, причиняя боль, – вот этот самый Феззик был ужасно брезглив. Он переносил вид крови не хуже любого другого бойца, если кровь лилась из противника. Но он спросил Уэстли и Иньиго, что будет, когда Лютик станет рожать сына, и оба они, хотя были и не специалисты, в один голос сказали, что наверняка будет кровь, и не только.
Едва мозга достигли слова «и не только», Феззик рухнул наземь. В турецком есть особое слово, обозначающее это «не только», – «бюк». Обхватив живот, Феззик вновь и вновь думал: «Бюк». Судя по звездам в вышине, мальчик вот-вот появится.