Солнце сегодня светило ярко, по-летнему. Не верилось, что ещё месяц-полтора – и всё изменится, мир станет вновь тусклым. Но пока даже бархатцы на немногочисленных клумбах вдоль тротуара напоминали о том, что лето ещё где-то здесь, совсем рядом. Ведь это люди выдумали, что с сентября начинается осень, я бы перенесла его к летнему периоду. И если бы не школа, то можно было бы радоваться этому месяцу сполна. Кто вообще выдумал эти условные деления на месяцы, зависимость от дней недели, времени и прочие мелочи, которые мешали людям просто жить, устанавливая свои порядки? Если бы мне дали волю, я бы всё изменила по-своему, пусть даже потратив на это пол-жизни.
Даже вода в облезлом круглом фонтане, что находился в маленьком сквере по пути, журчало весело, переливаясь солнечными бликами, а вокруг фонтана гуляли голуби, и мамы с колясками активно что-то обсуждали рядом, сидя на скамейке.
Я прошла уже большую часть пути, когда мой телефон вновь запищал. Это была мама. Странно всё это, обычно она не звонила мне в это время, разве что изредка, чтобы напомнить о домашних обязанностях.
– Да, – коротко ответила я.
– Карина! Ты уже закончила?
– Да!
– Домой идёшь? – напряжённо спросила она.
– Да!
– Неприятность одна… Короче, твою бабушку забрали на скорой сегодня утром, завезли в городскую четвёртую больницу. Мне её соседка звонила, рассказывала. Ты же знаешь, она никогда не поднимает трубку. Надо сходить к ней, посмотреть, как она там.
– Что? – я подпрыгнула, споткнувшись о бордюр.
– Ты же знаешь, что у меня работа. Придёшь домой – возьми у меня в тумбочке деньги. Возьмёшь пятьсот рублей. На маршрутке езжай. Купишь какого йогурта, да яблок. И печенья возьми… Карина, ты меня слышишь?
– Да! – произнесла я уже тише.
– Сдачу принесёшь. Я буду поздно, но позвоню тебе. Найдёшь, чего поесть.
– Ладно. Схожу, – согласилась я.
Эта новость несколько взволновала меня. Конечно же, я пошла бы, даже, если бы меня не просили. Я не видела бабушку несколько месяцев, только разговаривала раз в неделю с ней. Но последние дни она не звонила совсем, а мне в связи с последними событиями некогда было даже набрать её номер. Да и время теперь быстрее пройдёт до вечера, планов всё равно не было никаких.
Бабушка никогда и никому не жаловалась на жизнь, и это было главным отличием от моей мамы. Напротив, старалась помочь всем, чем только можно, и не только своим родным. Я знала это не понаслышке, ведь раньше часто жила у неё на протяжении всех каникул. Соседи её любили, но сама она лишний раз никого не беспокоила и ничего не просила. Скорую видать вызвала её соседка, Воронина Наталья. Она одна из немногих, кто сам приходил к бабуле, чтобы принести продукты или просто помочь по дому, зная о её слабом сердце. Отличная тётка, звала меня всегда в гости, поила чаем. Её дочери давно вышли замуж и разъехались, а муж погиб при исполнении, работал в милиции ещё в девяностые, когда его пристрелили во время бандитских разборок. Его портрет в форме висел на стене, а рядом в рамочке местился его посмертный орден за героизм. С тех пор тёть Наташа стала другой, несколько замкнутой, но ко мне и бабушке всегда относилась с теплом и заботой, хоть ей и нелегко пришлось в жизни, воспитывая в одиночку двоих дочерей. Не то, что моя мама, которая не могла найти время для меня единственной.