Ехать пришлось на автобусе, ведь больница находилась в противоположной стороне нашего провинциального городка. Жёлтая маршрутка пролетела мимо, переполненная пассажирами, водитель даже не удосужился остановиться. Хорошо, хоть до места было недалеко идти. Я вышла, направившись с остановки по мощёной дорожке туда, где располагались корпуса больницы. Я вошла туда, где, как я помнила находилась регистратура и справочная. Не слишком разговорчивая светловолосая девушка выглянула, когда я всунула в окошко лицо.
– Чего?
– Иванченко Раиса Павловна в какой палате? – спросила я. Естественно, моя фамилия не совпадала с бабушкиной, ведь я носила фамилию отца, а фамилия моей матери была такой же как у бабушки. Девушка скосилась на меня, не особо желая смотреть ничего, ведь её отвлекли от телефона, где одно за другим сигналили новые сообщения. Ещё бы, я бы тоже не хотела работать за такую мизерную зарплату. Но потом она полезла в компьютер, что-то рассматривая и щёлкая мышкой.
– Кардиология, сорок вторая, – быстро ответила она, сразу же переключившись в телефон.
– Спасибо, – на ходу произнесла я, направляясь к лестнице.
Бабушка сидела на кровати, молча глядя в окно. В переполненной палате сложно было дышать шестерым находящимся там, в основном немолодым женщинам, я заметила это как только вошла. О кондиционерах не могло быть и речи, ведь здесь было всё как и везде в нашей стране.
– Здрасте! – я вошла, сразу же направившись к бабушке. – Привет, ба!
– Карина! – бабушка попыталась подняться в места, но я остановила её жестом. – Как рада видеть тебя! Боже, какая ты большая, почти взрослая!
– Да, ба! Как ты? – я присела рядом, доставая из пакета покупки.
– Зачем всё принесла! Забери, сама съешь дома.
– Нет уж. Мама велела тебе принести, – ответила я, не слушая её возмущений. – Что доктора говорят?
– Да что говорят… всё одно и то же. Стенокардия. Говорят, меньше нервничать надо, да отдыхать больше.
– Так отдыхай, бабуль. Чего ты напрягаешься? – я обеспокоенно взглянула ей в глаза. Она здорово изменилась за это время, время никого не щадило. Под глазами выступили дополнительные морщинки, лицо похудело и осунулось. Но глаза сверкали ярко, будто ей до сих пор было лет двадцать пять.
– Когда, Карина! Сама же знаешь, хозяйство. А если всё заброшу, за что жить буду? Ведь пенсии той ни на что не хватает. Да и не могу я так просто сидеть сложа руки. Мама как, всё на работе?
– Где ж ей ещё быть, – не могла же я рассказать ей, что творится у нас дома на самом деле. Ей нельзя нервничать лишний раз, ведь и так сердце шалит. – Ба, а что с твоим телефоном? Почему не отвечаешь?