– Очень хорошо, Поппи, очень хорошо. Мисс Дороти будет рада вас видеть! У меня небольшая новость – мы с миссис Вирсвами на следующей неделе отправляемся отдыхать, так что некоторое время нас тут не будет.
– Ух ты, здорово! А куда вы собрались? В очередной круиз?
– Нет, к сожалению, но планы тоже неплохие. Мы едем в Пакистан, чтобы привезти оттуда дочкиного жениха. Он живёт в Пешаваре, а когда мы вернёмся, закатим та-а-а-акую свадьбу! Когда-нибудь детки пустят меня по миру. – Мистер Вирсвами воздел руки к небу. Это была одна из его любимых шуток – жаловаться на бедность, звеня ключами от огромного «мерседеса» и блестя золотыми часами «ролекс». – Наверное, твой папочка тоже тебя балует, Поппи?
У Поппи не было ни сил, ни желания рассказывать мистеру Вирсвами про папочку, который даже видеть её не хотел, а не то что баловать.
– Как вы угадали, мистер Вирсвами? Я – любимая папина дочка!
– Я так и знал, Поппи! Так и знал! Сразу понял!
Поппи представила себе его путешествие. Нарисовав в воображении глобус на полке в кабинете географии, она примерно определила, в какой район Пакистана отправится мистер Вирсвами. Лишь горный хребет будет отделять его от Афганистана. Сердце Поппи затрепетало. Почему все путешествуют, и только она нигде не была? Снова к вопросу о везении.
Ещё в детстве Поппи поняла, ей никогда не стать такой же, как богатые девицы, чьи мамы следят за фигурой и не делают татуировок, а папы возят их в шикарных автомобилях. Нечего и думать об этом. У девиц были блестящие светлые волосы и ровные белые зубы, после школы девицы поступали в университеты, чтобы выучиться таким профессиям, о которых Поппи даже мечтать не могла. Почему? Кому как повезло или не повезло; всё зависело от удачи или неудачи. Судьба решает, где и в какой семье родиться.
Красавицы-блондинки оказались везучими. Это они потом выходили замуж за очень умных и просто шикарных парней, потому что состояли в одном с ними тайном обществе. В это общество Поппи никак не могла попасть, поскольку выросла в многоквартирном доме. Она ни разу не была за границей, говорила «задаром» и «вовнутрь», «умаяться» вместо «устать» и «читалка» вместо «библиотека». Мало ли было примеров! Она смотрела не BBC, а QVC, ходила на собачьи бега, а не на скачки. Её подружки не могли похвастаться звучными именами вроде Фебы, и она, не задумываясь, отправилась бы в «Спар» в домашних тапочках. Квартиру своей мечты она увидела на картинке в каталоге: блестящий коричневый диван из кожзаменителя, две мягкие диванные подушки, большая ваза, из которой торчат веточки, и кремового цвета коврик на ламинате. Они с Мартином в жизни не пробовали суши, предпочитая заказывать на дом китайскую еду, наслаждаться ею, поставив тарелки себе на колени, и смотреть мыльные оперы. Это был синдром рабочего класса, наподобие болезни Туретта, от которого она не могла избавиться, который она не умела скрывать. Он давал о себе знать каждый раз, как Поппи открывала рот, а рот она открывала часто.