— Вот бы съездить на эту дачу! — сказал я.
— Всего час… Если на электричке… — ответил Глеб.
— Экскурсия на место событий? — усмехнулся Покойник. Убийства Покойника не волновали: он привык думать о смерти.
Святослав Николаевич сказал, что «Уголок Бородаева» необходимо украсить семейными фотографиями.
На следующий день Глеб принёс старую карточку, на которой усы у Гл. Бородаева почти совсем выцвели, лицо пожелтело. Он сидел в центре, а рядом стояли какие-то люди. Святослав Николаевич спросил у Глеба, кем они приходятся писателю. Глеб не знал.
— Вот наш кружок и прикоснётся к поиску, к литературному исследованию! — воскликнул Святослав Николаевич. — Узнай дома: кто запечатлён фотографом на этой семейной реликвии!
Когда через три дня фотографию поместили на стенде, под ней была подпись: «Писатель Гл. Бородаев в кругу близких. Слева направо: сосед писателя, соседка (жена соседа), брат жены писателя, жена брата жены, друг детства писателя, жена друга детства (вторая), дочь друга детства, сын друга детства, сын сына друга детства…» Это были результаты исследования, которое провёл Глеб.
— А сам-то ты где? — спросила у Глеба Миронова, которой поручили делать подписи под семейными реликвиями. У неё был самый разборчивый и красивый почерк.
— Я с дедушкой никогда… Я был ещё маленький… — ответил Глеб.
— Ну, что-о же ты? — печально протянула Миронова. — Ка-ак же ты так!
На следующий день Глеб принёс фотографию, где он сидел в гамаке рядом с каким-то мужчиной. Опытный глаз мог бы заметить сходство между мужчиной и Глебом.
— Это папа, — объяснил Глеб. — А это вот я…
Под фотографией сделали подпись: «Слева направо: сын писателя, сын сына писателя».
Потом Глеб принёс ещё три семейные реликвии: он был снят с дядей и тётей, с сестрой и братом, с двоюродным братом и двоюродной сестрой. Все его сразу узнавали на фотографиях:
— Вот он! Ну, как же… Вон он, присел на корточки! Почти что не изменился.
Миронова интересовалась, кем точно родственники, изображённые на фотографиях, приходятся Гл. Бородаеву, и делала подписи.
Часто к нам стали забегать ребята из других классов.
— Кто это у вас тут внук писателя? — спрашивали они.
Мы указывали на Глеба. Сперва он пригибался к парте, словно хотел залезть в неё от смущения. Но потом понемножку стал выпрямляться, уже не прятался, а протягивал руку и говорил:
— Очень приятно. Давайте знакомиться!..
Однажды, на какой-то конференции старшеклассников, Глеба выбрали в президиум. И объявили, из какого он класса. Чувство законной гордости возникло в наших сердцах! Если кто-нибудь теперь говорил, что не знает Гл. Бородаева, не читал его книг, мы возмущались: «Это позор! Каждому культурному человеку известно…»