— Тогда пусть откроет, — сказала Наташа.
Её желание было для меня законом! Но для Племянника оно законом не было.
— Откройте, пожалуйста, — попросил я его.
— Это ты, парнёк? — послышалось из-за двери. — Опять тебе больше всех надо? Все сидят тихо, будто мать родная не родила… А ты один ерепенишься!
Он тихо и противно засмеялся.
— Откройте сейчас же! — приказал я ему. И посмотрел на Наташу. Она стояла, опустив голову. Лица её я не видел, потому что тусклая лампочка, которую зажёг Племянник, была где-то далеко, в глубине подземелья.
— Ты же хотел узнать, куда тот Дачник девался? — спросил Племянник. — Вот теперь и узнаешь!
— Что он хочет сказать? — Я толкнул Глеба в плечо.
— Не знаю, — ответил Глеб.
И вдруг мы услышали за дверью шаги: Племянник поднимался наверх. Он уходил, оставляя нас в подземелье…
Страшная история началась!
— Остановитесь! — умоляюще воскликнул Покойник.
Громкие шаги Племянника были ему ответом.
Я снова схватил за плечо Глеба:
— Верни! Задержи!..
— Разве его задержишь?
— Кричи! — шёпотом, чтобы не выдать внутреннего волнения, сказал я Глебу. — Ори на всю дачу!
— Не услышит… Он ведь уже наверх… Там ни слова… Дверь-то железная… Кричи не кричи…
— А ключа у тебя нет?
— Ни у кого… Потеряли… Английский замок: дверь захлопывается — и всё… Открывается с той стороны… Он ведь и на щеколду…
— Погребены? — тихо спросил Покойник. — Живьём?..
Я вспомнил про Аиду и Радамеса, которых замуровали живьём. И снова взглянул на Наташу. Как мне хотелось, чтобы и она мысленно сравнила нашу судьбу с их судьбой! Но она думала только об электричке. Это мне было ясно. Да и можно ли было сравнивать? Ведь Аиду и Радамеса замуровали вдвоём, а нас было целых шесть человек.
— О, не печалься! — сказал я Наташе. — Я выведу вас отсюда. Вы снова увидите солнце!
Она взглянула на меня с лёгким испугом. И тогда я добавил:
— Всё будет в порядке!
Мне так хотелось, чтоб опасность сблизила нас.
Но Наташа никак не сближалась: она думала об электричке.
— Я должна быть дома не позже шести.
— И будешь!
Я огляделся…
Тусклая лампочка мрачно выхватывала из темноты отдельные предметы. Она выхватила таинственный круглый стол, который раньше, в дни своей молодости, я думаю, назывался садовым и стоял где-нибудь в беседке. У стола было три ноги, и он угрюмо кренился на ту сторону, где когда-то была четвёртая. Лампочка выхватила из темноты и таинственный стул, у которого тоже было всего три ноги, чтобы столу было не так уж обидно. Непонятная жестокая сила зло разбросала по земле странные ящики… К одной из стен загадочно прислонился кусочек фанеры, с которого на нас всех угрожающе глядели зловещие слова: «Опасно! Не подходить!» А чуть пониже свирепо чернели на фанерном листе череп и кости.