Гнев герцога испарился вместе с битым министром, но тревога осталась. Даже ароматный манго не подсластил мрачный настрой. Завтра – президентские выборы. Он с Прушинским так налегали на бананы, что все глядели на него косо. Чтобы переизбрать его на новый срок, необходимо чудо. Чудо?! Так, так, так… Чудесная догадка осчастливила лицо президента. Уверенность, готовность к предвыборной борьбе мигом смели тревогу, преобразили Брумеля.
– Эй, Прушинский, вылезай, – крикнул он под куст.
– Нет дураков, – осторожничал граф. – Опять лупить будешь.
– Не бойся, вылезай. Дело есть.… Да побыстрее, а то действительно поколочу.
Граф вылез из-под колючего убежища и услышал планы предвыборной кампании герцога. Он тихо нашептывал хитроумные замыслы в любознательное ухо собеседника, – соперник не дремлет. Плутоватый сообщник согласно кивал и похохатывал…
На большой поляне собралось все племя. Председатель Мао поносил во всю доступную ему силу ораторского искусства президента. От недостатка слов он выражал силу гнева мощным стуком в грудь. Гул в легких подкреплялся одобрительным рыком толпы.
Власть Брумеля таяла на глазах, ничто не давало шансов сохранить президентское место. Мао же не видел больше соперников, чуял, как открываются перед ним банановые закрома и сладкий дурман власти над лесным царством. Опьяненный успехом, он расписывал блага своего будущего президентства. Избиратели купались в банановых грёзах.
Брумель только иронично пофыркивал, но, наконец, терпение лопнуло:
– Хватит чушь молоть! – прорычал он. – Столько бананов не растет в нашей роще, а аппетит Мао покрепче моего.
Мао сразу перестал выпячивать грудь и толстый живот – доказательство ненасытности.
– Но я хотел сказать не о никчемных бананах, а о сокровенном завете предков – об Учении, – Брумель грозно вскинул суковатую дубину – символ власти, призывая к спокойствию. – Мы должны чтить предков, ибо от них наши славные имена, но ещё больше обязаны почитать Учение, ибо оно Богом даровано праотцам нашим.
– Тихо, – прорычал он.
Недовольное племя нехотя успокоилось. Никто не желал отведать крепкого букового скипетра. Но в мыслях решили передать буковую погонялку на следующий год Мао. По крайней мере, сейчас он обещал бананы, а не тумаки.
– Учение говорит, – продолжал Брумель, – за грехи наши разгневался Господь. Он прислал к нам Христа, и Тот учил нас искуплению грехов, Сам был примером жизни праведной. Учил не скрывать грехов – и оголил тело. С тех пор мы не знаем лживых одежд. Учил быть ближе к Богу – и взлез на высочайшее дерево, а по нему вознесся на небеса. С тех пор наш дом – дерево. Но больше нет у лесных исполинов крон, упирающихся в небо. Вот мы и обречены искупать грехи между землёй и небом. Время искупительных страданий не было напрасным, – мы прощены и можем возвращаться на, давшую жизнь праотцам нашим, любимую землю.