Мариец рассчитывает доказать свою правоту: ему кажется, что сделать это проще простого, стоит дойти до большого начальника и всё ему рассказать, ведь правда на чьей стороне? Но большому начальнику иной раз не бывает дела до инородца. Да и сразу видно: облапошен он по его же собственной простоте. Черемисин уходит из присутственных мест удивлённый происшедшим, но ни капли не расстроенный. Он хорошо знает: высшие силы видят всё. И они ему зачтут правду, а обидчику не избежать наказания. Черемисин даже начинает жалеть его в такую минуту: не хочет, чтобы гнев высших сил обрушился на этого лысоватого чиновника и на купца, делающего удивлённое, непонимающее лицо. «Ваша бог виде!.. Нехорошо буде! Пропадил будешь! Умрил будешь!..» Стоило им из-за такой мелочи связываться с высшими силами! Подумали бы о себе!
* * *
Гостеприимство гостеприимством, а вот однажды Толстого, который на закате зимнего дня приехал в марийскую деревню, ждали неприятности.
Его возница из лихости несколько раз хлестнул кнутом и сбил с изб длинные тонкие сосульки.
Из домов выбежали возмущённые люди и чуть не побили приезжих.
– Злуй человек, нехорошо делал! – кричали они. И сбивчиво объясняли: – Мороз будет серчал, приходит в изба и усех помрём делать…
Ну, да, конечно. Толстой понял сразу, что натворил его возница.
Мороз сделал сосульки. А тут приехал чужой человек и сбивает их направо и налево. Не накажет ли этот мороз людей за то, что они вот так обходятся с делом его рук?
И вообще – что можно трогать в природе, чего нельзя и почему?
Совершенно точно: нельзя трогать, портить то, что к человеку отношения не имеет. Не рассчитываешь на явную пользу от того, что сделаешь, – лучше не вмешивайся. Потому что есть риск повредить.
«Снег свисает с веток ели – к хорошему урожаю», «Весной сосульки с желобов длинные – на урожай», «Зимой длинные сосульки – ячмень будет высокий» – это я нашёл в сборнике «Марийские народные приметы», который в 80-х годах XX века составил известный фольклорист Александр Китиков. Судя по примечаниям, он путешествовал и записывал их именно в тех марийских деревнях нижегородского Лесного Заволжья, где мог бывать за век до него граф Толстой.
Когда состоялось наше знакомство, Александр Ефимович рассказывал мне: собранные приметы он сдал на проверку на одну из местных метеостанций. Там вначале поулыбались. Но через пару лет рассказали: в это трудно поверить, но сбывается до 95 процентов примет. Нет, в приметах, конечно, ничего не говорится о конкретных значениях температуры в градусах, а также атмосферного давления и влажности. Ход событий в природе оказывается обозначен только в самом общем виде. И ещё оговорки: это были не «приметы вообще» – Китиков подобрал для проверки только те, которые записаны именно в тех местах, где находится метеостанция.