– Стреляли вот только зачем по нему – до сих пор не пойму… – вздохнул Богомолов. – Говорят, прикончили того мужика – по реке шел когда…
– Зато теперь у нас будет свой начальник, – вспомнил Иванов.
– Ты же у нас начальник, – удивился Богомолов.
– Он же временный, – тихо сказал Молебнов.
– Теперь будет постоянный…
– Серьезно, что ли? – не верил Гуща.
– Майора обещают какого-то…
Гарнизон приуныл. Никому не хотелось иметь начальника, навязанного сверху. К Иванову привыкли, хотя тот бывал неоправданно строг.
– Короче, мужики, за что генерала убили? – Грузин вспомнил о старом.
– Убили, – ответил Иванов, шевеля головой, словно конь в хомуте. – И нас не спросили. Ты скажи нам, Грузин. Ты человек из народа, а мы так себе. Отрепье. С народом не связанные. Полиция, одним словом. Ответь, когда мы по-человечески заживем?!
– Серьезно?
– Да. Только правду скажу. Когда заживем?
– Никогда.
– Да ты что?!
– Иначе давно бы должны начать, как пошли по новой колее. Но вы посмотрите трезвыми глазами на это дело. Давно пора как сыр в масле кататься, а мы все больше задним местом, по кочкам. Ну, ладно. Жили мы плохо при Леониде Ильиче, как говорят. Что же нам теперь-то мешает хорошо жить? Вот я вам и отвечаю, что никогда. Не будем мы жить по-человечески. Потому что мы идиоты. Хотя, может, с этим вы не согласны…
– Нет! – крикнул Гуща. – Мы не идиоты!
– Я только обозначил вам точки опоры, – поднял ладони Грузин. – Об остальном сами думайте. Шута не бьют. С дурака взятки гладки. Что хотели услышать, то вам и прозвучало.
– Наливай Грузину! Давай стакан, Грузин…
Булькнула в стаканах водка. Прожурчала газировка. Хрустнула хлебная корка под лезвием ножа. Давайте, ребята. Сегодня вам можно как никогда. Грузин закатил глаза, опрокидывая голову и опять-таки оттопыривая мизинец. Не избавиться ему от старой привычки. Иванов тихо цедил сквозь зубы. А Гуща, выплеснув свою дозу, словно в воронку, торопливо утер губы ладонью и ловил на столе вяленую рыбину. Был генерал – и нет его больше. Но есть ребята, которые еще послужат. Даст бог, они за генерала еще скажут слово.
Иванов протянул руку и щелкнул выключателем старого телевизора. Аппарат стоял на узком столе в углу, заваленный с боков картонными папками. Телевизор разогрелся. На экране появилось изображение. Какой-то мужик в окружении нескольких дам давал интервью.
– Господа, – говорил мужик, – все происшедшее является результатом необдуманного шага. Нам трудно судить по горячим следам о происшедшем. Возможно, с течением времени нам удастся понять ситуацию, но сейчас… Теперь… Сегодня трудно делать заранее какие-то выводы. Остается лишь сожалеть. Я вновь приношу свои извинения, если кого-то задел своим словом. Мне жаль и пострадавшего Раппа, который в результате неразберихи получил ранение в паховую область и вынужден в настоящее время находится на излечении в областной клинической больнице. Молодому человеку еще длительное время придется лечить раны. Никто в этом прямо не виноват…