– Сигаретой не угостите? – с надеждой спросил он.
Мой ответ обескуражил его. Он вновь хлопнул себя по брючному карману и качнул головой: надо же так было случиться, брал с собой курить, а сигарет почему-то не оказалось.
На тропинку вывернулась из-за угла матушка и поспешила в нашу сторону. В руке она несла свернутый прозрачный пакет.
– Вот, купила, что ты просил.
Мужик округлил глаза, таращась в мою сторону.
– Так это он, Петровна? – спросил мужик, вскидывая брови. – Никогда не узнал бы. Что у тебя? Глаза болят?
– Чачин?
– Он самый!
– Сколько лет…
Я смотрел на друга и не узнавал. Напрочь стоптался человек: и рост не тот, и всё остальное, и выправка. Что с тобой стало, матрос?
– Никогда не узнал бы, – бормотал Чачин, качая головой.
Он будто хотел вызвать ответную реакцию, но я был сдержан. Приятно и даже радостно видеть знакомого живым и невредимым, но это как на войне: раздаётся команда «по коням», и мимолетная встреча позади. Чачин согнулся вопросительным знаком и трясет головой, словно маятником. Он вспоминает.
Я соглашаюсь:
– Да, да. Конечно, это невозможно забыть…
Мы учились в начальной школе. Переросток Миша Бянкин от скуки ронял на пол карандаш и в его поисках ползал потом возле учительского стола, заглядывая молоденькой Валентине Ивановне под подол. В классе вдруг раздавался смех. Белокурая учительница ничего не понимала.
Чачин мог испортить мне всю погоду и перемешает карты. Он перевернет вверх тормашками всю колоду. Судя по трясению головы, не может не перевернуть. Жаль. Теперь в поселке будут знать: «Кожемякин явился в отпуск. Никого из друзей еще не навестил, но в больницу попасть успел. Реку носом бороздил – потому лежит теперь пластом… Сам полковник, но, говорит, генерала обещают дать…» С этой секунды Чачин страшнее мины замедленного действия. Для кого-то он, может, не мина вовсе, а клад бесценный. Наткнись на него заинтересованное лица, и Кожемякин – вот он, на ладони. Для деревенских ни для кого не секрет, что тетка Анна Аникина – это мать Тольки Кожемякина, парня из Москвы.
Я вынул из пакета глазные капли. Чтобы капать себе их в глаза – не так это сложно. Лечиться можно и амбулаторно. Вместо этого меня законопатили в стационар и не говорят, когда выпишут. Лечение тянется третий день, улучшений никаких, и это уже надоело. Тоска болотная в период лета.
Из стационара вышел к подъезду врач.
– Вы здесь? – сверкнул медик ядовитыми зубами. – Между прочим, вы нарушаете режим. Мы положили вас сюда только из необходимости…
– Больше не повторится, – дурашливо отчеканил я, неожиданно решив сегодняшним же вечером удрать в неизвестном направлении.