Я умышленно сделала акцент на слове «сын». Наши взгляды встретились, и я прочла в ее глазах нескрываемую обиду. Мол, зачем ты меня ставишь в унизительное положение, давая понять, что если и поможешь, то исключительно из-за сына. Я была неправа. Во мне говорил мой характер, язвительный и недоброжелательный. На самом деле я действительно хотела помочь. Проблема заключалась в том, что, сколько себя помню, я всегда была заложницей своего слова. И зачем я пришла сюда сегодня? Увидеть, как страдает эта женщина, или показать себя беспомощной, раздавленной, не способной ни на что дурочкой? Нет, здесь что-то другое. Меня привели сюда мои инстинкты, интуиция, желание найти недостающие звенья в цепи тех событий, которые со мной начали происходить сразу после его смерти. Но какое отношение к этому имеет эта слабая интеллигентная женщина? Никакого.
В очередной раз запуталась в своих мыслях. В такие минуты я не контролировала себя. Знала, что могу ни в чем не виновного человека незаслуженно обидеть, даже оскорбить.
«Стоп, – сказала я. – Возьми себя в руки, улыбнись, скажи пару приятных слов и убирайся как можно скорее».
Так я и сделала.
По дороге домой я встретила странного человека с длинной бородой, одетого во все черное. Но не это привлекло мое внимание, а белые шелковые нити, которые свисали из-под длинного сюртука. Мне они в тот момент показались волшебными, связывающими человека с жизнью. Сколько же у меня таких нитей? Когда я мысленно перебрала все то, что меня сейчас держит на этой земле, ужаснулась. Оказывается, я вишу над пропастью на тонкой ниточке под названием «друг моего покойного мужа». Мне ничего не оставалось, как только цепляться за нее. И я набрала номер его телефона. Трубку никто не поднял. Сделала еще несколько попыток, но все напрасно. Я встала, подошла к своему любимому зеркалу и сказала: «Здравствуй, Робинзон Крузо».
Состояние одиночества вновь вернуло мою память в детство, когда я вместе с родителями отдыхала на даче, на берегу Черного моря. Там не было ни дамб, ни волнорезов, море было открытым, иногда очень сердитым. Во время шторма все дачные дети с восторгом наблюдали за происходящим. Купаться разрешалось на второй, а то и на третий день после шторма. Даже на второй день волны были громадными. Они накатывали на берег не спеша, с определенным интервалом и напоминали караван верблюдов, бредущий по пустыне. Мы все умели хорошо плавать, и наиболее отчаянные из нас бросались в воду. Волна, откатываясь, тут же относила пловца в море, и надо было выскочить на гребень новой волны, чтобы вернуться. Если не удавалось поймать волну, можно было несколько часов напрасно бороться со стихией, так и не прибившись к берегу. Ты выбиваешься из сил, тебя охватывает страх, потом паника. Тогда на помощь звали взрослых. Такие ощущения незабываемы и похожи на мое нынешнее состояние. Пытаюсь, но никак не могу прибиться к берегу своей жизни. Разница лишь в том, что в детстве я сама бросалась в эту стихию, а сейчас кто-то взял меня за шиворот и кинул в пучину, где я и барахтаюсь.