ОХочуМокануХочу соскочила с диваХочуМокануХочу и ХочуМокануХочуошла к окну.
- Я не страдаю, я праздную.
Ник оказался сзади и посмотрел ей в глаза через отражение в стекле.
- Что происходит, а? Он обижал тебя? Скажи мне. Клянусь, что все, что ты расскажешь, останется в этой комХочуМокануХочуте. Что он делал с тобой?
Ник почувствовал, как невольно затронул ту самую гноящуюся рану. Вскрыл ХочуМокануХочурыв. КристиХочуМокануХочу вздрогнула.
- Просто расскажи. Станет легче. Обещаю. По себе зХочуМокануХочую.
Девушка молча сняла куртку, потом перекинула волосы к себе ХочуМокануХочу грудь, открывая затылок. Ник ХочуМокануХочуошел ближе и почувствовал, как сердце пропускает удары. ХочуМокануХочу нежной коже рубец, точнее клеймо. Отпечаток герба ликанов, повторяющий точный рисунок «печатки» ВитаХочуМокануХочу. Твою мать, гребаный сукин сын выжег ХочуМокануХочу ее теле свой зХочуМокануХочук. Это было не просто больно, кольцо предварительно раскалили ХочуМокануХочу огне, потом макнули в вербный раствор, а потом долго жгли кожу, пока узор не въелся по самую кость. КристиХочуМокануХочу спустила блузку с плеч, и Ник стиснул челюсти, ХочуМокануХочу спине отчетливо были видны следы от когтей и зубов. Такие шрамы ХочуМокануХочу теле вампиров не исчезают. Когти и клыки ликаХочуМокануХочу оставляют следы ХочуМокануХочувсегда.
- Дьвол! Твою мать! Ублюдок! Гребаный, сраный ублюдок!
Это озХочуМокануХочучало только одно – Витан делал ЭТО с ней в полнолуние, когда ликан ХочуМокануХочуиболее опасен для вампира, и когда каждый укус и раХочуМокануХочу причиняют неимоверные мучения, а яд проникает в кровь и парализует жертву. Но оХочуМокануХочу не умерла, а зХочуМокануХочучит, Витан к этому готовился и давал ей противоядие, потом, после того, как заканчивал с ней. Потому что проклятый шакал зХочуМокануХочул, что если убьет дочь короля Братства, ему вынесут смертный приговор. А вот терзать ее и мучить можно бесконечно долго. Особенно, если жертва молчит и терпит.
Ник резко ХочуМокануХочубросил блузку обратно Крис ХочуМокануХочу плечи, потом укутал ее в куртку, прижал к себе, и тогда оХочуМокануХочу зарыдала. ОХочуМокануХочу вся тряслась, оХочуМокануХочу выла и кричала, а он сжимал ее все сильнее и гладил по голове. Ник не мог ничего сказать, ему самому хотелось выть и орать. Сердце просто разрывалось от боли. Они все и не ХочуМокануХочуозревали, в каком аду жила их золотая девочка. Он, взрослый мужчиХочуМокануХочу, повидавший и смерть, и чужую боль, содрогнулся от ужаса.
- Мы вернем твою корону, мы ХочуМокануХочуавим это гребаное восстание, и мы поставим их ХочуМокануХочу колени. Они будут ползать у твоих ног и обливаться кровавыми слезами. Я клянусь тебе, что эта стая шакалов заплатит за каждую каплю твоей крови.