Откинутые руки плотно сжаты в нерасторжимом союзе.
Свободная рука Глории нежно и легко лежит на мягком велюровом плече партнера.
А его рука так же нежно и легко, но прочно обнимает ее, притягивая к себе все сильнее и сильнее…
Такой прекрасный танец должен завершиться только таким же грандиозным финалом.
Партнер вел свою партию изумительно и вдохновенно.
Но только по-прежнему молчал.
И при очередном музыкальном вступлении Анфан Террибль не оставалось ничего другого, как примириться со своей участью и отдаться стихии вальса.
Кружение, замирания, остановки, и быстрые внезапные переходы – рисунок танца был неуловим, как колыхание лепестков розы под южным ветром, как покачивание бутонов тюльпана под северным шквалом.
Судьбоносный вальс длился и длился, без пауз и без слов…
Минула ночь.
На рассвете усилилось перешептывание роз.
Звезд убавилось.
Минул час.
И еще час.
И еще.
Но ни русский пациент, ни американская сиделка не желали уходить в особняк.
Розы устали ждать, когда же эти двое все-таки объяснятся.
Грациозный месяц утомила нерешительность влюбленных – им пора, давно пора заговорить о самом трогательном, волнительном и желанном.
Последние звезды и в небе, и в бассейне сияли восхитительно и страстно.
И наконец раненый пациент осмелился на прелестную дерзость:
– Можно, я тебя поцелую?
Глория Дюбуа ответила мгновенно:
– Хорошо. Но только один раз.
Георгий Орлов, осторожно, чтобы не причинить боль себе и не спугнуть девушку, приложился к подрагивающим губам затаившей дыхание Глории Дюбуа.
Нарождающийся месяц стыдливо бледнел.
– А я ведь знаю, как назвать твою розу…
– Ну, если мне понравится твое предложение, то поцелуешь меня еще разочек.
– А нельзя авансом?
– Ну ты хитрюга…
– Назови ее просто…
Не договорив, Георгий Орлов обнял здоровой рукой Глорию Дюбуа и, не дожидаясь согласия, решился на дерзкий поцелуй.
Аспирантка, за время генетических экспериментов привыкшая ко всякого рода неожиданностям, не стала перечить настойчивому пациенту.
На этот раз поцелуй выдался долгим и упоительным.
Розы перешептывались о важности момента.
Звезды и в небе, и в бассейне, превозмогая тусклость, вспыхнули торжественно и парадно.
Нарождающийся месяц стыдливо бледнел.
Прохладный ветерок резвился у бассейна, помогая обнажать суженую.
Не хватало лишь кудрявых эротов и пухленьких купидонов.
Античные божества убедились бы, что их меткие стрелы потрачены не зря…
Глория прижалась щекой к левой половине груди мужчины, достойного женщины из рода Дюбуа, и узнала, как бьется сердце того, кого любишь.
Глория осторожно отклонилась, почувствовав, что причинила боль.