Хозяин «Розовой шкатулки», несмотря на поздний час, занял свое излюбленное место и принялся наблюдать за парой влюбленных, которые уступали ему в возрасте, но превосходили жаждой жизни.
Француз оценил по высшей шкале как голландца, так и американку.
Предаваться в такие годы регулярным танцам – это подвиг крепкого духа и не менее крепкого тела.
Прежде чем выйти в круг, Анфан Террибль одарила бармена щедрыми чаевыми, положила на стойку мобильник и строго наказала вальяжному парню с шейкером, по долгу службы исполнявшему и обязанности ди-джея, прервать танец, как только из Америки позвонит дочь, аспирантка Луизианского университета Глория Дюбуа.
– Глория Дюбуа… Луизианский университет… Аспирантка… Записал! Хорошенькая?
– Разумеется, – снисходительно откликнулась мать. – Одни голубые глаза чего стоят! Но вас это не должно волновать.
– Без сомнения. Непременно исполню вашу просьбу, мадам! – любезно откликнулся бармен, приникая к ноутбуку, на котором выискивал очередную мелодию, попутно следя за свежими новостями.
– А какую поставите музыку? – поинтересовалась она, прикидывая, чем бы сегодня поразить партнера.
Ди-джей загадочно улыбнулся:
– Мадам будет довольна.
Он принялся колдовать над пультом.
Анфан Террибль усмехнулась, вздернула груди, расправила плечи и плавной походкой удалилась, чтобы вверить себя объятиям поджидавшего на танцевальном круге председателя.
Внезапно зазвучавшая мелодия отозвалась в теле вспыхнувшим огнем.
Это же… «Кармен».
Руки автоматически приняли нужное положение.
Значит, пасодобль!
Ноги сами заняли исходную позицию.
Как давно я его не танцевала!
Но тело, подчиняясь мелодии, не нуждалось в помощи сознания.
Сама собой взметнулась к потолку левая рука, словно зажавшая в тонких пальцах, унизанных перстнями, край необъятной цветастой юбки.
В то же мгновение каблук четко и резко вонзился в пол.
И пошло, нарастая.
Голландский специалист по тюльпанам принял вызов.
Страстная дуэль началась.
Анфан Террибль мысленно повторяла свои завлекающие маневры.
Медленно отступать от партнера, развевая края юбки, как бы обещая неизъяснимое блаженство.
Так, именно так!
А теперь – внезапно метнуться в сторону.
Пусть тореро отреагирует, как требуется мужчине.
– Оле!
Потом – в другую.
– Оле!
Но тореро не отстает.
– Оле!
Точно угадывает движение, не дает ускользнуть.
– Оле!
– Оле!
– Оле!
И ведет красным плащом перед глазами, в свою очередь заманивая и обманывая.
– Оле!
Ну, кто кого?
– Оле!
А если так?
– Оле!
Резко повернуться, отпрянуть, снова попытаться выскользнуть.
– Оле!
Но крепкая рука не дает убежать, и приходится держаться за нее, словно за кончик шпаги, которая вот-вот пронзит тебя насквозь…