– Оле!
Ну что ж!
– Оле!
Пусть!
– Оле!
Внезапно тело изогнулось, как натянутый лук, и пошла новая игра – не в банальный обман и ложное бегство, а – в любовь, в настоящую плотскую любовь.
– Оле!
Поймай меня!
– Оле!
И я буду твоя!
– Оле!
Пронзи мое сердце насквозь!
– Оле!
И оно станет твоей заслуженной добычей!
– Оле!
Стучали каблуки.
– Оле!
Взметались руки.
– Оле!
Синхронно кружились тела.
– Оле!
С головой окунувшись в танец, пара не замечала образовавшейся вокруг пустоты. Окружающие остановились и, затаив дыхание, следили, как перед ними развивается не то дуэль, не то игра, не то любовное признание.
– Оле!
Анфан Террибль ничего не замечала, кроме того, от кого не отрывала глаз.
– Оле!
Происходившее было ни на что не похоже.
– Оле!
Теперь каждое движение партнеров наполнялось особым смыслом.
– Оле! Оле! Оле!
Каждое движение становилось все более страстным.
– Оле! Оле! Оле!
Становилось ясно: никакой это не танец.
– Оле! Оле! Оле!
Никакая это не игра.
– Оле! Оле! Оле!
Это любовь.
– Оле! Оле! Оле!
Председатель, сохраняя внешнюю невозмутимость, загадочность невысказываемых намерений, размеренно и постепенно, как настоящий ученый, познавал новое явление в своей академической биографии.
– Оле! Оле! Оле!
Оказалось, что таким образом открывать для себя женщину не менее волнительно и прекрасно, чем добиться результата в сложном, никем не опробованном опыте.
– Оле! Оле! Оле!
Стучали каблуки.
– Оле! Оле! Оле!
Бушевал вихрь вращений.
– Оле! Оле! Оле!
Танец царил и повелевал над парой, над толпой, над всем миром: ликующий, властный, непреодолимо гипнотический.
– Оле! Оле! Оле!
Мать не знала, что ее дочка в это самое время подвергается смертельной опасности.
– Оле! Оле! Оле!
Мать не знала, что розе в это мгновение выпадает судьба оказаться безымянной или получить имя погибшей аспирантки.
– Оле! Оле! Оле!
Мать полностью, без остатка отдавалась танцу.
– Оле! Оле! Оле!
Наступает финал.
– Оле!
Сейчас она упадет, и над простертым телом склонится тореро…
– Оле!
Торжествующий – и побежденный.
– Оле!
Музыка внезапно оборвалась.
И в страшной, непонятной тишине громко зазвучал истерический голос бармена:
– Мадам! Мадам! Сообщение из Штатов! Кровавая бойня в Луизианском университете!
Анфан Террибль обернулась, не понимая.
Какой университет? Какая бойня?
Бармен нервно стучал по клавиатуре ноутбука, пытаясь попасть на текст новостей.
Анфан Террибль замерла, не убирая рук с плеч оцепеневшего партнера, уткнувшись лбом в грудь, еще бурно вздымавшуюся после неистового действа.
– Мадам! Мадам! Какая-то студентка укокошила семь человек в библиотеке Луизианского университета!