Нельзя!
Нельзя? Мне все можно!
Зачем? Катя, зачем?!
Да чтобы даже сомнений не было, что мост, по которому я дошла до этого болезненного этапа своей и без того неспокойной жизни, хорошенько заминирован. А фитиль я только что подожгла, ощутив в себе тепло чужого тела. И взрыв будет. Будет вовремя. И та моя половина – астральная и бестелесная – никогда не найдет обратную дорогу ко мне, останется там с Котом. Потому что я сама этого сделать не могла никак. Нельзя мне быть с Котом. И этот запрет я сама себе поставила. А себя я слушалась беспрекословно.
Фотоаппарат безжизненно замер на штативе. Он уже не фиксировал наши движения. Зато в левом углу студии монотонно подмигивал красной точкой огонек видео– камеры, который не упустил ничего. Все: все, что Андрей делал со мной, все, чем я ему отвечала, каждый жест, каждый крик, каждый стон, каждый вдох – все было задокументировано и готово к упаковке в мою бомбу под мостом.
24. Затишье перед бурей.
Утром я проснулась в уже знакомой мне постели. Но у меня не было ощущения, что я выспалась и отдохнула. Не было даже ощущения, что я спала. Больше того: не было даже намека на то, что я слегка проваливалась в сон. Потому что сон имеет удивительное свойство стирать из памяти тяжесть дня накануне, смягчать вечерние переживания и уменьшать все проблемы, с которыми я ложилась спать. Ничего подобного в этот раз не было. Да, физически мой организм поспал. Но ни тяжести, ни размера моих переживаний не уменьшил, и вообще никакого морального облегчения он мне не принес.
Мне казалось, что я делаю какую-то огромную глупость. Причем настолько примитивную, что на такое способны только маленькие девочки с неокрепшей нервной системой, но никак не дама с солидным багажом опыта за плечами…
Однако, думать в мои планы все же входило. Поэтому я изо всех сил старалась изобразить из себя этакую киношную любовницу, которая с утра натягивает на себя рубашку своего любовника, варит ему утренний кофе и весело щебечет о всякой ерунде, помогая ему завязывать галстук, провожая его на работу и намереваясь дождаться его прихода, оставаясь в его рубашке до самого вечера. Только мы без галстука обошлись: не по стилю и не по сезону.
Однако, как только Андрей уехал с обещанием не задерживаться дольше чем на пару-тройку часов, я моментально переоделась и приступила к своим делам.
Переживать за то, что Кот узнает, где я ночевала, не было причин: Андрей ничего ему не скажет, даже не заикнется. По какой-то причине он это скрывал. Причина эта меня вообще не интересовала. Меня интересовала видео-камера. И на все-про-все у меня пара-тройка часов.