– Они услаждают их ежедневно, кичик-ханым, и думаю, скоро можно будет обнаружить, что наложницы послов эмира Энрике беременны, – сказал Мухаммед с взбаламученным чувством.
– Благодарю. Мое любопытство немного удовлетворено, – улыбнулась белоснежным лицом кичик-ханым.
Мухаммед поклонился и отправился к послам короля Энрике, которые сидели вдалеке от трона в правом ряду, за всеми сеидами, улемами, кади и муфтиями. Пока он шел туда, индийских танцовщиц на площади курултая сменили багдадские плясуны с саблями, и барабаны загремели громче и воинственнее. Испанцы пребывали в самых разных настроениях. Пьяный дон Гомес заставлял свою наложницу Гириджу танцевать так же, как понравившиеся ему танцовщицы из Дели. Дон Альфонсо пожаловался, что от ужасного грохота у него разболелась голова. А дон Гонсалес схватил Мухаммеда за рукав чекменя, притянул к себе и лихорадочно заговорил, указывая туда, где сидели Тамерлан и его внуки:
– Смотрите, Мухаммед, смотрите! Ведь теперь я не пьян, я выпил лишь полстакана сильно разбавленного вина, а в основном пил сладкий кумыс и гранатовый сок. Посмотрите, там, за троном сеньора Тамерлана, сидит один из его августейших внуков, а рядом с ним – ведь это Нукнислава? Ведь это она, правда? Отсюда плохо видно, я очень долго присматривался. Или это она, или я точно уже сошел с ума. Если вы скажете, что это не она, то я свихнусь.
– А если я скажу вам, что это бывшая Нукнислава? – спросил Мухаммед.
– То есть как? – выпучил глаза личный писатель короля Энрике. – Вы хотите сказать, что это призрак?
– Нет, не призрак. Эту красивую светловолосую женщину раньше звали Нукниславой. Теперь она зовется по-другому – Юлдуз-ага.
– Ничего не понимаю. Не томите же, жестокий вы человек!
– Мужайтесь, дон Гонсалес, вы были обмануты. Нукниславу не казнили.
– Не казнили? Так почему же ее не вернули мне?
– Потому что она страшно полюбилась Халиль-Султану, обожаемому внуку Тамерлана. Он уговорил деда выкрасть наложницу у вас во время дастархана в Баги-Чинаране. Вы тогда крепко напились и не заметили, как Нукниславу увели от вас. Вот и все. А Тамерлан, жалея ваше самолюбие, велел наврать вам при бегство, поимку и лютую казнь Нукниславы.
Слушая откровение Мухаммеда, дон Гонсалес горестно смотрел туда, где, прижавшись к Халиль-Султану, сидела его златовласая Нукнислава. Внук Тамерлана и красавица славянка развлекались тем, что Халиль-Султан отпивал из своей чаши вино, затем приникал губами к губам Нукниславы и переливал вино из своего рта в ее рот. Ее это страшно веселило, и всякий раз, оторвав губы от уст Халиль-Султана и проглотив вино, она принималась радостно смеяться.