– Запиши, Искендер, – бросил Тамерлан мирзе. – Ну, мой дорогой Мухаммед, что ты теперь чувствуешь? Раскаиваешься ли, что совершил столь неслыханное преступление, или горюешь, что вас так быстро поймали?
– Я знаю, хазрет, что любое сказанное мною не спасет меня от лютой казни, – отвечал Мухаммед Аль-Кааги, – а посему говорю откровенно: ни о чем не жалею и ни в чем не раскаиваюсь. Жаль только молодости бедной Зумрад.
– Не верьте ему, хазрет! – воскликнула Зумрад. – Он раскаивается, он по-прежнему предан вам. Это я соблазнила его злыми чарами. Казните только меня одну!
– Смотри-ка, Мухаммед, а ведь она по-настоящему любит тебя, что так заступается, – восхитился Тамерлан.
– Она не понимает, что никакое заступничество не поможет, – мрачно произнес Мухаммед.
– Почему же? – лукаво усмехнулся Тамерлан. – Я не варвар и чту законы шариата. Я не собираюсь своевольно лишать вас жизни. Завтра утром я соберу судей, пусть они все дело рассмотрят со всех сторон, а уж потом на основании их суждений я вынесу свой приговор. Джильберге, отправьте Яугуя-агу и Мухаммеда в темницу. Завтра мы осудим их, и если такова их судьба, то казним.
Когда все ушли, Тамерлан сказал тихим голосом мирзе Искендеру:
– Признайся честно, тебе жаль Мухаммеда? Ведь он был твоим другом.
– Он совершил страшное преступление и заслуживает смерти, – отвечал Искендер. – Но мне действительно жаль его. Он отличный человек и, должно быть, горячо влюбился в Яугуя-агу.
– А ее тебе тоже жаль?
– Можете думать обо мне плохо, хазрет, но и ее. Ведь она еще совсем девочка. И видно, что тоже страстно влюблена. Но не подумайте, что я защищаю их!
– Да? А если бы я взял, да и отпустил их на все четыре стороны, как бы ты оценил мой суд?
Искендер помолчал некоторое время, потом ответил:
– Я бы восхищался вами еще больше.
– Ах вот что! – воскликнул Тамерлан. – И это говорит мой тихоня Искендер! Ну, ладно же, увидишь завтра, каков строгий, но справедливый суд Тамерлана. А теперь нам пора готовиться к вечерней молитве.
Глава 51. Тамерлан выносит приговоры
На другой день в одной из просторных комнат Кок-Сарая, которая называлась Гератской, поскольку знаменитые гератские мастера расписывали в ней стены и потолки, собралось представительное судейство, в которое попал даже знаменитейший кади Мухаммед Аззальзаля, но Тамерлан, увидев его, строго велел ему уйти, ибо предстоящее разбирательство, как он сказал, не настолько значительно, дабы соответствовать великому достоинству одного из лучших кади всего Востока.
Кроме судей здесь собрались жены великого эмира – Сарай-Мульк и Тукель, Туман-ага и Чолпанмал-ага, Бенгар-ага и Дилеольт-ага, Модас-ага и Ропа-Арбар-ага. На лицах у всех была написана печаль по поводу того позора, который свалился на весь гарем в связи с преступлением самой младшей из всех многочисленных жен Тамерлана. Жаль, что для такого случая не было предусмотрено красить лица в какой-нибудь цвет, допустим в зеленый или синий.