Уолден Фишер почти каждый день посещал городское кладбище. Он привык наведываться туда после завтрака. Но сегодня, отвезя Виктора Руни к его мини-вэну, решил сначала закончить несколько дел, поэтому его обычный визит отодвинулся на середину дня.
Ничего, пусть так, только бы вообще туда попасть.
Он начал ежедневно ездить на кладбище только после смерти Бет. Пока жена была жива, ему приходилось всячески исхитряться, чтобы ездить туда почаще – преклонить колени на могиле дочери, сказать Оливии несколько слов. Но жена отказывалась там бывать – это ее слишком сильно расстраивало. Даже когда они ехали на машине по городу, Уолден выбирал маршрут так, чтобы он не привел их к кладбищу. Стоило Бет увидеть кладбищенские ворота, и ее переполняло отчаяние.
Иногда по вечерам или в выходные, когда не работал, Уолден говорил жене, что едет в «Хоум дипоу», но вместо этого на самом деле ездил на могилу дочери. Но нельзя же каждый день оправдываться поездками в хозяйственный гигант – никакому дому не требуется столько покупок. И он попадал на кладбище всего раз в неделю.
Но с уходом Бет, когда она оказалась рядом с дочерью, его ничто не останавливало, и он мог навещать их могилы так часто, как хотел.
Он не всегда приносил цветы, но сегодня решил это сделать. Заскочил в цветочный магазин на Ричмонд у подножия Проктора за двумя весенними букетиками. И только вернувшись в машину, сообразил, что продавщица его обсчитала – сдала пять долларов вместо десяти.
Такие пустяки не должны волновать.
Уолден оставил машину на покрытой гравием аллее, которая вела через кладбище к семейному участку Фишеров. Здесь умещались надгробия Оливии и Бет и осталось место для третьего.
– Уже скоро. – Он положил букетики перед каждым камнем и встал на колени посередине, чтобы обращаться сразу к обеим. – Приятный день. Светит солнце. Все надеются, что в выходные на День поминовения будет хорошая погода. Хотя до него еще две недели. Прогноз слушать бесполезно: они не могут предсказать, что будет завтра. Что там говорить о предстоящих длинных выходных. Я-то, конечно, никуда не собираюсь – останусь здесь.
Он помолчал и остановил взгляд на вырезанных на гранитном камне словах: «Элизабет Фишер».
– Третьего дня все время вспоминал цыплят с паприкой, которые ты часто готовила. Перерыл коробку с рецептурными карточками и твои кулинарные книги, но ничего не нашел. Тогда меня осенило, что у тебя не было никакого записанного на бумаге рецепта и ты все делала из головы. Решил тоже попробовать. Потому что, когда дело касается ужина, я не очень заморачиваюсь – перекусываю разогретыми в микроволновке замороженными наборами, в общем, всякой ерундой, которую ты не разрешала приносить в дом. Вот я и подумал: дай-ка попробую. Неужели так трудно взять цыплят, паприку и все это сунуть в духовку? Ну, сказано – сделано. Купил цыплят и приготовил. Ты когда-нибудь задумывалась, насколько паприка и кайенский перец внешне похожи? – Уолден покачал головой. – Первый кусок этой отравы чуть меня не убил. Приступ кашля пришлось срочно заливать стаканом воды. Ты бы смеялась до упаду – на меня стоило посмотреть. Я выбросил всю свою стряпню, пошел в экспресс-кафе и притащил себе еды.