Он забрался на раскачивающуюся верхушку сосны посмотреть да послушать. Но тарбозавр никак себя не проявлял.
«Наелся и где-нибудь дремлет… – успокоил себя Гай. – Осталось дождаться, когда наедятся троодоны».
Но злобные и юркие троодоны оказались удивительно прожорливы. Насытившись, те, что покрупнее, отходили и уступали место тем, что помельче. Недовольно рыча, алчно следили, сопровождая каждый кусок мяса плотоядным взглядом, затем набрасывались снова. Потом в дело вновь вступала мелочь. И все повторялось.
Солнце уже перевалило за холм Шака, залилось вечерним багровым румянцем, а Гай все сидел на сосне и ждал, когда они наедятся. Обняв, липкий от смолы ствол, он и сам уже разомлел, подставив теплым лучам спину. Очередной раз встрепенувшись, взглянул на опускающийся к горизонту диск, затем на экран – троодоны все еще пировали, затем снова закрыл глаза. И так час за часом. Заметив чуть ниже спутавшиеся в паутину ветки, Гай спустился и расположился в них, словно в гамаке. Все шло к тому, что ему придется провести здесь ночь. Он уже смирился с этой мыслью и, обламывая пушистую крону, готовил место для ночлега. Ветка к ветке, накрест и вдоль, толстые вниз, тонкие сверху. Он так увлекся, что невольно залюбовался собственным сооружением. Получалось что-то, смахивающее на гигантское уютное гнездо и одновременно на полицейскую вышку городской стены. Не хватало лишь крыши на случай дождя. Гай опять вскарабкался на вершину, взглянуть на темнеющий горизонт. Чистые голубые линии не предвещали грозу. И здесь ему повезло – крыша не понадобится. Над головой снова спланировал за реку крылатый ящер, и снова Гай не успел его увидеть на экране. Зато он увидел, что экран теперь не пугает оранжевыми точками. Всего две, три и те уходят за границу слежения. Сейчас об их присутствии напоминал лишь обглоданный скелет эуплоцефала. Троодоны хорошо постарались. На белых костях не осталось ни клочка мяса. Даже набежавшая под брюхом лужа крови и та исчезла. Гай взглянул на гору прилепленных веток вокруг ствола сосны. Гнездо в один миг потеряло всю свою привлекательность. Нора казалась куда надежней и уютней. Он спустился и затрусил к холму. Экран не пугал новыми метками, ни оранжевыми, ни зелеными, и, успокоившись Гай пошел вдоль склона, по привычке переворачивая камни. Кусты у норы раскачивались и тряслись, будто их поливали волнами парализатора. Упрямый Ур боролся с иглами, добираясь до самых глубин. На Гая он даже не взглянул. Все его внимание захватил торчавший из земли корень. Поддевая его сросшимся с верхней губой клювом, Ур смешно упирался толстыми лапами, выворачивая горы глины.