Из леса вышла Кейзиа и сообщила, что вернулись ее дочь с мужем. Она отвлекла Фрею от горестных раздумий. Фрея почувствовала тревогу, но делала вид, будто радуется, что снова нашла компанию. Все же проблемы другого человека отвлекли ее от своих забот. Она устыдилась, что вникает в семейные проблемы Кейзиа, скрывая собственные тревоги. Она уже почти влюбилась в Орландо, но тот всячески избегал ее.
Это ощущение усилилось, когда Фрея встретила враждебный взгляд темных глаз Клео, дочери Кейзиа, и заметила, как те властно прошлись по мощным плечам Орландо и мужественным чертам его лица. Это чувственное, прелестное создание с таким же успехом могло бы прикрепить на его теле объявление, гласившее, что тот стал ее собственностью, хотя у нее симпатичный муж, которого многие женщины с удовольствием назвали бы своим. «Мой любовник». Фрея, возможно, считала, что Орландо желает избавиться от нее, но никак не могла поверить, что тот способен соблазнить жену другого мужчины, ведь она рядом, стоит только попросить.
Ее щеки раскраснелись от подобного вывода. Фрея заверила себя, что стоит большего, она всегда стоила большего. Разница между ее последними ухажерами и Орландо казалась огромной, но она верила, что сможет выйти за герцога Деттингема. Никто не мог бы сказать, что тот менее мужественен. Наблюдая за тем, как Клео заигрывает и всячески старается обратить внимание Орландо на себя, Фрея держалась в стороне и не могла понять, что влечет к нему женщин. Не знала, как перестать изнывать по этому красавцу и дать понять, что с радостью встретит его в своей постели.
«Настоящий мужчина», – наконец решила Фрея. Что странно, ибо она не сомневалась, что Орландо – вымышленное имя. Вымышленное или нет, он, возможно, похоронил свое сердце вместе с женой. С какой стати ему любить Фрею? Она самозванка, которую никто, кроме матери и набоба-дедушки, не считал приятной. «Этим все и объясняется», – подумала она, всячески стараясь забыть невыносимого отца Хэла и Сэлли, чтобы оградить от неприязни, которую те по какой-то неведомой причине, похоже, вызывали у Клео.
Рич отошел от верстака, удостоился задумчивого взгляда Ройбена и лукавой улыбки Клео. Та казалась надоедливой мухой, жужжавшей над ухом, по сравнению с мисс Роуан, присутствие которой Рич остро чувствовал.
Если бы уши мужчины можно было настроить на определенный голос, он слышал бы только ее. Его глаза покорно следили за ней, пока она занималась повседневными делами в этой странной жизни. При этом он испытывал какое-то мрачное веселье. На ее нежной коже остались царапины, боевой шрам от горячей дверцы печи, волдыри. Сломанные ногти портили когда-то безупречные руки. Он не хотел испытывать желание к ней, но ничего не мог поделать с собой. Бывали мгновения, когда он, лежа в постели, чувствовал себя так, будто мог преодолеть стены, разделявшие их, так ему хотелось оказаться с ней в одной постели.