– Не похоже, что ты переселила меня в отдельную комнату только теперь.
– Это догадки.
– Да. Так расскажи мне правду, Роза. У меня болит голова и портится настроение.
Она раздраженно вздохнула:
– Это очень традиционный дом с неприличным количеством комнат. Традиции прошлого в нем сохранились. И нам обоим нравится сохранять свое пространство своим.
– Ты хочешь сказать, что мы живем как аристократы в прошлом, в отдельных спальнях?
– Да. Ты все равно постоянно уезжаешь. По делам. А я живу одна. Так что у меня своя комната, и тебя это устраивает.
Ответ казался ему неправильным. И такой образ жизни тоже. Странно, ведь эти решения принимал он сам в прошлом – человек, который все помнил и знал о своей жизни. Кто он такой, чтобы спорить с той, опытной и знающей, версией себя?
Но почему тогда тот человек держал дистанцию от жены, которая пришла к нему на помощь при первой необходимости? Чье синие глаза остались его единственным воспоминанием?
– Сможешь подняться по лестнице? – спросила Роза обеспокоенно.
– Конечности у меня не сломаны.
– Зато сломаны ребра.
Он поморщился:
– Всего парочка.
– Скажи, если устанешь. – Роза повела его наверх по широкой изогнутой лестнице. Ступени были покрыты богатым темно-красным ковром, перила из резного дуба, отполированного до блеска. Все в этом месте было пропитано историей, традициями и богатством. И у него было странное ощущение, что ему здесь места нет.
Он посмотрел на Розу. Она вела тонкими пальцами по перилам, прямо держала длинную шею, чуть задирая носик. Конечно, она выглядела простенько, но несомненно аристократично. Тонкая кость и утонченность манер.
Откуда-то он знал, что ее кожа на ощупь как шелк, гладкая и слишком роскошная для прикосновений смертных.
Но ему довелось это делать. Довелось жить в этом доме.
Однако все это казалось нереальным. Все как будто существовало отдельно от него. Словно он оказался в странном сне.
Сне, который не мог вспомнить.
Острая боль пронизала бок, заставив его остановиться, и продолжилась вверх по шее, в челюсть. Роза словно почувствовала это и обернулась.
– Ты в порядке? – спросила она.
– В полном.
– А на вид нет.
– Боль очень упрямая штука, – бросил он, стоя на месте как вкопанный и ожидая, когда остатки боли угаснут. И не хочет оставаться на месте ранения.
– Мне никогда так сильно не доставалось, так что я не знаю…
– А я… не знаю, случалось со мной такое или нет. В любом случае не помню. Можно считать, что это первый раз.
Собственные слова заставили его подумать, что еще будет для него первым разом; судя по внезапно проступившим на лице его жены краскам, она подумала о том же.