На утро Ней выступил перед своими полками. Вот как описал этот кульминационный момент Е. В. Тарле в своей монографии о Наполеоне: «Выйдя перед фронтом, он выхватил шпагу из ножен и прокричал громким голосом: „Солдаты! Дело Бурбонов навсегда проиграно. Законная династия, которую выбрала себе Франция, восходит на престол. Императору, нашему государю, надлежит впредь царствовать над этой прекрасной страной“. Крики „Да здравствует император! Да здравствует маршал Ней!“ заглушили его слова. Несколько роялистских офицеров сейчас же скрылись. Ней им не препятствовал. Один из них тут же сломал свою шпагу и горько упрекнул Нея. „А что же, по-вашему, было делать? Разве я могу остановить движение моря своими двумя руками?“ – ответил Ней».
Возмущенный поступком маршала Людовик XVIII назвал его презренным и лишенным чести человеком. Но и у Наполеона, которому он снова поверил и протянул руку помощи, Ней не обрел доверия. Причиной тому, по мнению А. Егорова, послужили два обстоятельства: «Слишком свежи были у императора воспоминания о том апрельском дне 1814 г., когда Ней почти открыто потребовал у него отречения от престола. К тому же разве можно верить человеку, способному нарушить присягу, даже если это присяга Людовику XVIII?..» Кроме того, Наполеону было известно о возмутительном обещании маршала – привезти его королю в «железной клетке». Позже Ней, по словам Вельшингера, в разговоре с императором «не отрицал этого и объяснил свой поступок тем, что был сильно разгневан на бегство Наполеона с Эльбы, а потому заслужил, чтобы быть привезенным в Париж в железной клетке. „Я сказал ему обо всем этом, – говорил маршал после своего ареста префекту полиции, – и он (Наполеон) смеялся над этим“». В действительности смех этот был наигранным, ибо Бонапарт прекрасно понимал, что обещание Нея было искренним и в тот момент, когда оно давалось, он честно был намерен его исполнить. И, как и следовало ожидать, вскоре это обстоятельство не сошло маршалу с рук. Вот что пишет в связи с этим историк А. Гриднев: «Эти необдуманные слова явились причиной ссоры императора и маршала. И эта ссора имела фатальные следствия в битве под Ватерлоо».
Все биографы Наполеона единодушно называли его хорошим психологом, прекрасно разбиравшимся в людях и умеющим ими манипулировать. Подтверждением тому могут служить эти слова Делдерфилда: «Насчет его бывших маршалов у него вообще не было иллюзий. Превосходный знаток людей, он узнал почти все, что можно знать о человеческом поведении в дни своего отречения и ссылки, и понимал окружающих его людей настолько хорошо, что в его сердце не оставалось места ни гневу, ни презрению. Наполеон знал, что маршалы будут верны ему только до тех пор, пока его поддерживает армия, и принимал это как неизбежный, непреложный факт».