– Установка катетера, по идее, длится около пятнадцати минут, а при помощи рентгена и УЗИ и вовсе минуты две.
– Мне не смогли поставить катетер под ключицу, поставили в бедро. Сейчас я поднимусь в отделение.
Меня сразу же отправили на очередные капельницы в реанимацию, все боялись повторного пневмоторакса, но меня больше пугала гематома на шее, которая образовалась за тот час мучений.
– Ты умница, я бы на твоем месте с ума сошла! У нас мужики плачут по любой мелочи. А ты держишься! Лена, ты герой, – подбодрила меня мой лечащий врач. Мы даже смеялись, и я не могу передать, как много для меня значили ее слова. Она подобное говорила редко, но всегда в нужный момент.
Мне сделали еще УЗИ, чтобы определить, не растет ли моя гематома на шее. В тот день меня посадили на внутривенное питание – круглосуточные капельницы еды, глюкозы и, кажется, кальция. От них тошнило и было в разы хуже, чем от химиотерапии. Три дня без еды сложно пережить психологически, но потом начинаешь привыкать.
С того дня меня начали называть в отделении «девочка-приключение».
Однажды в коридоре больницы маму поймал мой научный руководитель (он назначил мне лечащего врача):
– Она дышит? – это она про меня.
– Ну да, вроде она испугалась и крови столько было… – Мама не сразу поняла, с чем связан такой вопрос.
– Она дышит?!
– Да дышит, дышит она, – повторяла мама. Врач махнула рукой и ушла, а после меня все же отправили на рентген, для исключения пневмоторакса. Меня повезли на кровати и с четырьмя капельницами, ибо отключать их было нельзя, а идти с ними физически было слишком тяжело. Все обошлось, с легкими был порядок.
Я была одним из тех пациентов, у которых кочка на кочке.
Потом еще много раз я слышала от своих врачей что-то вроде: «Я ухожу на выходные, прошу, будь аккуратна! Чтобы без сюрпризов!» Я была одним из тех пациентов, у которых кочка на кочке.
Из дневника
Я провела здесь почти весь день. Это коридор, диван и я. Просто я плохо себя чувствовала, и мне нужна была смена обстановки. Благодарю за вашу поддержку, добрые слова и, в особенности, комплименты. Мой Инстаграм – скорее о моем настрое и мыслях, а не о самом лечении. Если кому-то интересно почитать страсти лечения, увидеть пару фотографий неприятных процедур или меня серо-зеленого цвета, не ждите, такого не будет. Все это имеет место быть, и конечно, я не исключение. Такое состояние – норма, по определению не может быть хорошего самочувствия после химии и операций.
Каждый день моя химиотерапия откладывалась, а самочувствие не улучшалось, еду мой организм практически не воспринимал, и я стала заметно худеть – вес стремился к 40 килограммам. К тому времени о моей болезни знали еще очень немногие, рассказывать о ней окружающим я категорически не соглашалась. Почти перестала общаться со многими знакомыми, а бабушке врала, что уехала на работу в Москву. Я спала почти все время, потому что ни на что другое просто не хватало сил. Одновременно участились панические атаки, иногда, заснув, я резко просыпалась оттого, что вдруг переставала дышать.