Итак, вы родились в 1979 году. С 1979-го по 1991-й счастливо росли в дружной и любящей семье; в 1992-м (вам тринадцать лет) вас приняли в юношескую сборную Франции по гимнастике; в 1993-м (вам четырнадцать) вы досрочно окончили среднюю школу, побив национальный рекорд; в 1999-м (в свой двадцатый день рождения!) вы познакомились с Франком — наследником цементной империи Лафаржей, влюбились в него без памяти, а в 2003-м (вам исполнилось двадцать четыре года) вышли за него замуж. Ваши родители благодаря вашей помощи переехали в имение под Ниццей площадью восемь гектаров; с 2003-го по 2008-й вы произвели на свет четырех детей (двух девочек и двух мальчиков — дважды королевский набор!), а в 2013-м писатель Пьер-Мари Сотто обратился к вам с просьбой написать вашу биографию, но вы ответили ему отказом.
Простите меня, Аделина, мне самому совестно, но с моей стороны это не более чем самооборона. Есть вещи, которых я не выношу; вещи, вынуждающие меня выписывать зигзаги, отшучиваться или, как говорят регбисты, выбивать в аут. Смерть ребенка — одна из таких вещей. Я говорил вам, что предпочитаю свадьбам похороны, и обещал рассказать почему. Теперь, когда мне известно, что вам пришлось пережить, я, пожалуй, откажусь от этого обещания.
Хоронить ребенка семнадцати дней от роду.
Я восхищаюсь вами — вы это вынесли. Честное слово, по сравнению с вами я чувствую себя лилипутом. Вы пишете о заочной учебе, полученном дипломе и работе. Откуда вы взяли на все это силы? Думаю, что на вашем месте я бы сломался и никогда не смог выбраться из бездны депрессии. Если только не попытался бы перенести всю эту невероятную боль в свои книги. Искусство сублимирует страдание, превращая горе в литературное сырье. Говорят, что для писателя нет ничего хуже счастливого детства. Но что насчет вас? Куда вы зарыли свое отчаяние? Как вам удалось его сплющить? С помощью химии, ясное дело, плюс психоанализ, но, как мне кажется, главным образом благодаря надежде, что однажды у вашего Филимона появится братишка или сестренка. Признаюсь вам, что эти ваши слова меня потрясли. И если когда-нибудь (в случае, если наша переписка продолжится) вы сообщите мне эту новость, думаю, что испытаю огромное счастье.
Ну конечно, я трижды ездил в Италию в поисках Веры. Она покинула Парму за двадцать пять лет до этого, но я познакомился со многими людьми, которые хорошо помнили ее и по большей части отзывались о ней с теплом и нежностью, что меня не удивило. Я также познакомился кое с кем из ее родственников. Меня приглашали в дом, предлагали выпить. Сценарий всегда разворачивался одинаково: широкие улыбки, когда я представлялся мужем Веры, и горькое недоумение, стоило мне упомянуть о ее исчезновении. Как бы там ни было, никаких следов Веры в Италии я не обнаружил.