— Нет, ты никогда её не получишь, негодяй! — прохрипел, тяжело дыша, Халилов. — Даже без гроша в кармане я не отдам за тебя Мадину. Я лучше убью её собственноручно, так и знай, мерзавец!
— Это мы ещё посмотрим, «уважаемый» Сибагат Ибрагимович, — сказал Азат, вставая. — Я ухожу и даю тебе время подумать. Отдашь за меня Мадину, верну половину вложенных тобою в мою аферу денег. Попробуешь водить меня за нос — подохнешь с голоду под забором. А на девушке я женюсь и без твоего согласия, слышишь?
Халилов ничего не ответил, и Мавлюдов ушёл. Томимый тяжёлыми раздумьями, Сибагат Ибрагимович ещё два часа провёл на террасе. А когда он собрался войти в дом, пришёл Малов.
— Чего тебе, Кузьма? — глянул на него с неприязнью Халилов.
— Да так, поговорить зашёл, — растерянно ответил Кузьма.
— Не до разговоров мне сегодня, хвораю я, — сказал Сибагат Ибрагимович, давая понять гостю, что его приход сегодня неуместен.
— А Мадина? — спросил Кузьма. — Где ваша племянница, Сибагат Ибрагимович? Раз вам не до меня, то разрешите с ней встретиться?
— Чего тебе от неё надо, недотёпа? — крепко выругавшись, поинтересовался Халилов. — Не пара она тебе, уясни это и уходи.
— Чего это сегодня на вас нашло? — опешил Кузьма. — Чего я сказал такого, что рассердило вас, Сибагат Ибрагимович?
— Не морочь девке голову, вот что, — ответил Халилов, тяжело дыша от раздирающего внутренности гнева. — Вдолби лучше в свою бестолковку, которая головой называется, что она никогда не будет твоей женой. Я всё сказал, проваливай со двора по-доброму.
— Раз так, то никуда я не пойду, — сказал Кузьма решительно и присел на табурет. — Я как раз и собирался поговорить с вами по этому поводу.
— Ошибаешься, разговора у нас «по этому поводу» не получится, — усмехнулся Халилов, успокаиваясь. — Моя племянница выйдет только за того, кто исповедует ислам. Это моё решение, и я никогда не изменю его.
— Почему вы мне отказываете, Сибагат Ибрагимович? — поинтересовался Кузьма.
— Зачем ты спрашиваешь о том, что уже знаешь? — ответил Халилов устало.
— Я хочу услышать более веские причины вашего отказа.
Халилов развёл руками:
— Что ж, изволь. Ты не тот человек, который сможет обеспечить привыкшей к роскоши и богатству татарской девушке достойную жизнь.
— Ваше мнение обо мне неправильное, — нахмурился Кузьма. — Я теперь судебный пристав, принял присягу и…
— Не смеши меня, Кузьма! — разозлился Сибагат Ибрагимович. — Ты всё ещё стоишь сейчас передо мной лишь потому, что я хорошо отношусь к твоим родителям. Пойми, твоего жалкого жалования едва будет хватать, чтобы содержать себя, но никак не жену с детишками.