— Жалование пристава невелико, согласен, — выдавил из себя Кузьма. — Но другие ведь живут и семьи содержат.
— Те, кто семьи содержат, взятки берут, — поддел его с усмешкой Халилов. — Или ты тоже так жить собираешься?
— Не знаю, о ком вы говорите, но я честный человек, а не мздоимец, — сказал раздражённо Кузьма, сжимая кулаки. — Для меня честь превыше всего! Я не какой-нибудь проходимец, а слуга закона, судебный пристав!
Выслушав его, Сибагат Ибрагимович рассмеялся.
— Ну и уморил же ты меня, братец! Надо же, господин судебный пристав! Ты сейчас говорил о себе как о Боге! Все чиновники продажны, поверь мне. Сначала берут мало — сколько дают, а потом аппетиты растут — берут всё больше и больше. Чем дольше служит чиновник, тем больше он берёт. А потом в худшем случае — прямая дорога на каторгу, а в лучшем… В лучшем просто взашей выпрут со службы на улицу. И больше такого сукина сына никуда не возьмут. Такие «счастливчики» или спиваются, или кончают жизнь самоубийством, или всеми презираемые доходят до последнего порога нищеты. До пенсии мало кто дорабатывает…
— Не пойму, почему вы мне всё это говорите, Сибагат Ибрагимович? — растерялся сбитый с толку Кузьма.
— Потому, что у тебя нет будущего, — вздохнул Халилов. — Вот первая причина моего отказа. Вторая — это разные вероисповедания. Ты ведь не согласишься ради Мадины принять ислам?
— Нет, не соглашусь! — ответил Кузьма решительно.
— Вот видишь: нам уже больше не о чем разговаривать, по крайней мере, сегодня, — сказал, пожимая плечами, Сибагат Ибрагимович. — Уходи, Кузьма, по-хорошему, и не суйся в мой дом с мыслями о женитьбе на моей племяннице. И ещё… Не морочь ей голову, не прогуливай её по городским улицам в моё отсутствие, иначе…
— Вы пообещали Мадину кому-то другому? — вскричал Малов возмущённо, вскакивая с табурета.
— Проваливай и не задавай больше глупых вопросов! — раздражённо отреагировал на его выпад Халилов. — Уясни, наконец, ишак безмозглый, что Мадина никогда не будет твоей, и смирись!
Крепко рассердившись на Халилова, Кузьма развернулся и ушёл, не прощаясь и не оглядываясь. Сибагат Ибрагимович проводил его насмешливым взглядом и…
Из дома на террасу вышла Мадина. Увидев племянницу, Халилов тут же расплылся «радостной» улыбкой и поприветствовал девушку жизнерадостным возгласом. Но Мадина не разделила его восторга и осторожно поинтересовалась:
— Кто у нас был только что?
Сибагат Ибрагимович тяжело поднялся со своего места, на котором провёл половину дня. Кряхтя и охая, подошёл к девушке, взял её за руку и пытливо всмотрелся в её лицо.