3
…Хьюго целый день беседовал с вождем-шаманом круутхи о ночном происшествии. Миссионер почти ничего не рассказывает о содержании разговора, лишь отпуская на его счет такие слова как «богохульство» и «нечестивые языческие обряды». Он покинул племя, а через неделю индейцев всех до единого перебил испанский корпус. На этом геноцид не окончился: Хьюго посвятил остаток жизни, уничтожая все упоминания о круутхи, до которых он мог дотянуться, любую память о них…
Г.Ф.
Я медленно приходил в себя, ощущая ребрами каждую неровность каменного пола. Голова пульсировала как один сплошной нарыв, а в глазах стояли обрывки незапомнившихся сновидений. Я медленно поднялся на ноги и ощутил на руках и ногах тяжесть массивных кандалов. Было темно, и только где-то вдалеке подрагивали отблески одинокой свечки. Гремя цепями, я зашарил по полу и вскоре нащупал сухую соломенную подстилку. Ничего не оставалось, как забраться на нее и ожидать своей участи. Я был опустошен.
Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем отблески дрогнули и через несколько мгновений обратились в полноценный свет – далекий, тусклый, но приближающийся. Я зажмурился, когда тюремщик подошел слишком близко и начал степенно возиться с замком.
– Каково это, быть собачкой на цепи? – спросил он.
– Тебе лучше знать, Александр.
Тишина нависла взмахом кулака, но псих лишь рассмеялся – немного плаксиво и повизгивая.
– Мы подчинили тебя, псинка. Всеми теми жертвами. Мы разрушили твои барьеры – тук, тук… и ты стал наш. Апорт, Шарик!
Он поставил передо мной наполненную тарелку, стакан с водой и ушел. Я сидел, стараясь не глядеть в сторону пищи, а время шло, измеряясь ударами сердца, а потом и вовсе целыми вечностями. Я не заметил, как уснул.
Миры мелькают перед моим внутренним взором, но это был уже не прыжок веры, а барахтанье в прочных сетях. Я оказываюсь посреди какой-то комнаты – беспомощный, обездвиженный. Тела не чувствую… Значит, не-я пробудилось.
– Почему ты перестал заклинать, Диомед?
– Все готово, Лоренцо, – ответил невзрачный голос. – Когда погаснет последняя свеча, они воссоединятся…
– Журналист нас не слышит? – обеспокоился Лоренцо.
– Исключено.
Я пытался осмотреться (для этого мне не нужно было приходить в движение), но тщетно.
– Массовые исчезновения полицейских не вяжутся с твоим планом о содержании Города в неведении. – Диомед явно продолжал спор, начатый еще до ритуала. Я услышал, как он встает, расправляя складки на одежде.
– Вздор, – бросил Лоренцо. – Немногочисленных свидетелей подвергли методам Алана Краули, а остальные находятся под благотворным влиянием средств массовой информации. Город спит спокойно.