Через три дня после заточения «джека» в Аркхем Санитариум, к нам в контору пришел сам шеф местной полиции. Пришел в гражданском, как частное лицо, принес контрабандных кубинских сигар, и это был плохой признак. После третьей сигары стало ясно, зачем он пришел.
– Мы придержали газетчиков, чтобы не было паники. Но вы, парни, нам задолжали очень сильно, – сказал он, выпуская сизый дым в потолок. – Вы схватили не того. Вчера ночью в реке выловили еще один труп. Свежий. И все те же скальпированные части. Будет лучше, если вы сами исправите свою оплошность.
Он выложил конверт со снимками. Свежими снимками жертвы. О небеса, я узнал жертву. Видел в одном из своих видений.
Яснее ясного – потрошитель на свободе. И я точно знаю – это невозможно. Как невозможно и то, что кто-то со стороны работает под него. Тот же почерк, та же манера, то, о чем мы не сообщали газетам.
Так началась неделя спокойствия в городе и наш недельный ад в агентстве. Мой персональный ад углублялся с каждым днем, кошмары становились все реальнее, и я должен был молчать, чтобы сберечь разум и дочь.
Конечно, первым делом мы с Престоном проверили, как поживает наш «джек». Спеленутый как куколка, пристегнутый к каталке кожаными ремнями, он только плакал и подвывал. Никого не узнавал. Он почти потерял человеческий облик, перемотанный серыми полотнищами, поглотившими его.
– А когда наступает ночь, приходится колоть ему седативное, – поделилась медсестра. – Он боится темноты и кричит нечеловечески. Я давно работаю в клинике, но такого воя не слышала. У нас даже «растения» с лоботомией начинают нервничать.
Я пригласил даму на кофе после дежурства из благодарности, хотя мог бы этого и не делать: как частный детектив, я собирал сведения о пациенте, которого ненавидел весь город. Ей не было смысла что-то скрывать от «спасителя Аркхема», как зачем-то меня прозвали журналисты. Она же, расчувствовавшись, проговорилась еще о многом. Она надеялась на продолжение, но даже кофе не входил в мои планы. Если у нее есть хоть капля мозгов, то она не придет в предложенный мной ресторан. Я-то уж точно не приду. Я лгал профессионально, лишь бы разговорить эту рыхлолицую деву-перестарку. Меня почти тошнило от ее пуританских детских ужимок, но я терпел до последнего. Пока не увидел, как белый сестринский чепец на ее голове зашевелился и свернулся в многоротую тварь. Я глянул в окно: да, оно снова смотрело на город, то мерзкое чудовище из кошмаров. Видение появилось среди дня, при полном свете.
Я спешно закончил беседу и вышел, пока страх не просочился наружу и не лишил меня возможности двигаться. Истерия в доме умалишенных – умоляю, увольте!