По дороге машина остановилась. Боковая дверь с грохотом отъехала в сторону и снова захлопнулась. В этот момент внутрь ворвался шум большого населенного пункта. «Не мегаполис», – анализировал Рем характер урбанистических звуков. В мегаполисе интенсивность шумового фона такова, что порой не различаешь звуки отдельных машин. Здесь же Рем мог не только отличить один от другого звуки машин, но и определить их марку. И расстояние до них.
В городе простояли около часа. «Злобный, похоже, городок, – грустно констатировал про себя пленник. – Здесь все против нас». Почему – догадаться несложно. Боевики оставили его в машине одного, не позаботившись насчет охраны. Считали, что здесь некому помочь сбежать заложнику, пусть даже и такому важному, как Рем.
В тихую утробу машины снова ворвался шум города и ругань боевиков. Они получили приказ ехать дальше, и это им не очень нравилось. Машина за городом свернула налево. Рем понял, что его везут в Луганск, и немного успокоился, как будто понимание, в какой пункт назначения направляется транспорт, вселяло надежду на скорое освобождение. Но на самом деле его мучения только начинались. «Все будет хорошо, – твердил он. – Слова материализуются». Правда, когда это произойдет, он не знал. Нужно было взять себя в руки, вот и все. Думать о чем-нибудь хорошем даже в такой, почти безнадежной ситуации.
Ему сразу не понравилось, что его везут в Луганск. Из двух вариантов этот был самый худший. В Донецке было полно российских фээсбэшников. Они не питали излишних сантиментов в отношении врага, но при этом были профессионалами, обученными искусству получать информацию от противника. По крайней мере, они бы предпочли разговор примитивной пытке.
А в Луганске публика была местная, менее образованная. Соответственно, показания в ЛНР предпочитали выбивать, а не получать. Били луганские боевики очень жестко, ломая и калеча пленных укров.
Через пару часов его довезли до Луганска. Всю дорогу боевики молчали. Он даже успел немного расслабиться, вздремнуть. И проснулся от резкого крика:
– А ну, вставай! Конечная!
Ему больно заломили руки за спину и потащили вверх по лестнице внутрь неизвестного здания. В помещении было много людей. Он постоянно натыкался головой на чьи-то животы, обвешанные военной амуницией.
– Куда прешь! Не видишь, что ли?
Он через ленту скотча не видел. Но людей, на которых он налетал, как шар на кегли, не интересовало, что прет он не по своей воле, а по воле дюжих молодцов, скрутивших ему руки.
– Давай вниз!
Это была команда, и он понял, что его ведут в подвал. Два лестничных пролета по одиннадцать ступенек. Совсем как в его старой школе, построенной в тридцать восьмом году, насколько помнил Рем. Значит, это бывшая школа, а если не школа, то какое-нибудь строение, имеющее официальное назначение. В Луганске, последнем реликтовом городе, не желавшем расставаться смеясь со своим советским прошлым, таких зданий полно.