Петя. И хлеба черный кус она мне принесла.
Поля. Пора служить!
Петя. Кому, чему? Себе – согласен, а также милым мне.
Поля. Приятно слышать! А, происхождение видов! Добро пожаловать к нам в гости! Нинуша, Иван Семенович здесь! Не правда ли, что у обезьян в какой-то кости есть изъян? Мы не учены, но любит старость начитанных умы.
Оля. Ушли куда-то…
Поля. Как будто бы в беседку. Опасная соседка!
Оля. Беседка, м-м, пора, пора!
Появляется сияющая Нинуша.
Нинуша. Он, он! (Отвечая на молчаливый вопрос, говорит.) Да, да!
Нина. Он начал про Дарвина, а кончил так невинно: «На небе солнце есть, а после – я имею честью»… и сделался совсем иной и руку поцеловал слюной.
Поля. Я очень рад, я очень рад, будь весела, здорова, умна, прекрасна и сурова.
Нина. Об этом знала я тогда, когда сидели мы в саду на той скамье, где наши имена в зеленой краске вырезаны им, и наблюдали сообща падучих звезд прекрасный рой, и козодой журчал вдали, и смолкли шепоты земли.
Поля. Давно ли мы, теперь они, а там и вы – так всё сменяется на свете.
Нина. Но видишь, он стоит под деревом, и я скажу ему «согласна». Согласен? (Хватает за руку.)
Поля. М-м-м!
Лодка, река. Он вольноопределяющийся.
Поля. Мы только нежные друзья и робкие искатели соседств себе, и жемчуга ловцы мы в море взора, мы нежные, и лодка плывет, бросив тень на теченье; мы, наклоняясь над краем, лица увидим свои в веселых речных облаках, пойманных неводом вод, упавших с далеких небес; и шепчет нам полдень: «О, дети!» Мы, мы – свежесть полночи.
С связкой книг проходит Оля, и навстречу идет Поля. Он подымается на лестницу и произносит молитву.
Оля. Греческий?
Поля. Грек.
Оля. А у нас русский.
Встречаются через несколько часов.
Оля. Сколько?
Поля. Кол, но я, как Муций и Сцевола, переплыл море двоек и, как Манлий, обрек себя в жертву колам, направив их в свою грудь.
Оля. Прощай.