Нет! Но потому, что́ римские купцы,
Сходя толпой накрашенной в Аид,
Погибнув от обжорства, лени и чумы
<(Смерть розную рождение сулит.
Пустыни смолами надушен,
К словам, умри, равнопослушен)>,
Зовут избытки и заразы,
Телом лоснящимся и масляным
Помощники неслыханным напраслинам.
А путь сюда велик и прям,
И мира нашего властям
Становятся ненужными подполчные заказы,
Посредством юрких ходоков,
На масло и на жир у римских мясников,
На снедь горячую и гадкую,
В ней мы, по ученью мудрецов, –
Поверю я в ученье шаткое, –
Печемся здесь в смоле купцов,
По грудь сидя в высоких бочках,
В своих неслыханных сорочках,
Забыв о битвенных утехах
И о латах и доспехах,
Не видя в том ни капли толку,
И тянем водку втихомолку.
Ее приносят сторожа
Тайком, украдкой и дрожа, –
Смущать подземное начальство
Они научены сызмальства.
Итак, причина у войны:
Одни весьма-весьма жирны.
Товарищ в славе повествует
Толпе соседей и соседок
Про утро наших грез и сует,
Что первый мой неясный предок,
Сокрытый и сумраке времен,
Был мил и дик, но не умен.
Рукой качаячь на сучках,
С неясной думою в зрачках,
В перчатках белых на меху,
Как векша, жил в листве вверху,
Ел пестрых бабочек и зерна,
Улиток, слизней и грибы,
Он наблюдал глазами черными
Звезд ток, взобравшись на дубы,
Ладонью пользуясь проворной
Для ловли, бега и ходьбы.
И вовсе был простаковат
Наш предок, шубою космат,
С своей рукою волосатой,
А все же им служи и ратуй.
Таких людей я с ног сшибал
Одной угрозой темных взоров.