Отгородившись занавесками от наступающей ночи, Барбара выложила на столик перед диваном свое волшебное зеркало — гладкое черное стекло, обрамленное серебром с магическими символами и древними рунами для общения. C притихшим рядом Чудо-Юдо, она выключила свет и щелчком пальцев зажгла толстую желтую свечу.
Мерцающий блеск горящего фитиля плясал на темной поверхности стекла как тени от костра, и Барбара вспомнила, как в последний раз всех трех ведьм собрали вместе; они сидели у костра и попивали Шабли из резных деревянных кубков. Она сосредоточилась на том вечере и нечастом чувстве дружеских отношений, которыми они наслаждались.
Прошептав заклинание, она направила его через эфир (здесь — тончайшая пятая стихия в античной и средневековой натурфилософии, физике и алхимии — прим. пер.), одновременно мысленно вызывая Беку. Затем она вошла в расслабляющее состояние легкого транса, необходимое для связи между Бабами во времени и пространстве; скрестив ноги и положив руки на колени, она собралась ждать, сколько потребуется. Бека, вероятно, ощутила вызов сразу же, но неизвестно, сколько времени у нее займет, чтобы найти тихое и уединенное место, где она сможет ответить.
Некоторое время спустя — час или три — из зеркала раздался глубокий звенящий звук, похожий на тот, что издает металлическая поющая чаша (Поющие чаши — древний музыкальный инструмент, использовавшийся по всей Азии как часть религиозных традиций. В наши дни, кроме традиционного религиозного применения, поющие чаши используются повсеместно как инструмент для медитаций, релаксации, различных медицинских практик, связанных с биоритмами, в йоге. — прим. пер.). Барбара открыла глаза, всматриваясь в центр волшебного зеркала. Тусклый сумрак медленно рассеивался, являя свету лицо миловидной молодой загорелой блондинки, выглядевшей как обычная калифорнийская сёрферша. Коей, собственно, и была именно эта Баба Яга, когда не гонялась за чудовищами или не предотвращала экологические катастрофы.
— Бека! — воскликнула Барбара и ее обычно суровое лицо осветила столь редко появляющаяся улыбка. — Как поживает самая жизнерадостная и дерзкая Баба? Сама Барбара имела очень поверхностное знакомство с жизнерадостностью, и если бы она повстречала дерзкого типа в темном переулке, она бы прирезала его, пока никто не видит. Но она обожала Беку, несмотря на ее несвойственный Ягам лучезарный характер.
— Привет, Барбара! — произнесла Бека; ее голос слегка отзывался эхом, проходя через зеркало Барбары. — Я сожалею, что не смогла сразу ответить на твой вызов, но я была на гребне огромной волны, и не хотела покидать его. Я предположила, что если бы это было нечто срочное, то ты позвала бы громче.