Ее ужасный нож сверкает на рассвете,
И к небесам вздымается она, как кобра,
Чтоб чью-то жизнь отнять в ее расцвете…
Нет, мы не в силах созерцать сей жуткий образ
[5], –
тихо продекламировал лейтенант.
– Цезуры, черт возьми, Вейренк, цезуры! – скривился Данглар.
Вейренк пожал плечами. Его мания, унаследованная от бабушки – кстати, неграмотной, – выдавать ни с того ни с сего второсортные стихотворные поделки “расиновского толка”, как он говорил, выводила майора из себя. В отличие от всех остальных, Данглар стоял ссутулившись и опустив голову. Адамберг без труда читал его мысли. Его помощник не мог оправиться от неудачи в расшифровке знака и своей язвительной реакции на объяснение, предложенное Адамбергом. Как и прочие, он не пожелал принять всерьез “сей жуткий образ”.
– Ну, комиссар, письмо бы распечатать надо, а? – необидно сказал Гардон, и его слова своей прозаичностью рассеяли царившее напряжение, так что все наконец спустились на землю из каких-то тревожных, а то и поэтических пределов.
– Дайте мне нож для бумаги, – сказал Адамберг, протягивая руку. – Не буду же я пальцем его открывать. Идите в Соборный зал, – добавил он, – и захватите всех, кто валандается в кабинетах и у автомата с напитками.
– Меркаде кормит кота, – уточнил Эсталер.
– Ну так приведите кота вместе с Меркаде.
– Иду, – сказала Ретанкур, и никто не вызвался сделать это вместо нее, ибо отправить вниз Пушка и полусонного лейтенанта было задачей нелегкой, особенно учитывая проклятую кривую ступеньку, о которую все постоянно спотыкались. Пока Эсталер хлопотал, раздавая кофе, Адамберг прочел про себя письмо. Он не умел красиво читать вслух, постоянно запинался и даже коверкал слова. И не то чтобы он стеснялся своих подчиненных, просто ему хотелось представить им более или менее вразумительный текст, а он предчувствовал, что утонченная проза отправителя окажется не самой доходчивой.
Последней в зал вошла Фруасси с опухшими глазами от трехдневного сидения перед немым экраном компьютера.
– В общем, ответ мы получили, но на старинный манер, – начал Адамберг.
Дождавшись, пока стихнет звяканье ложечек в чашках, он приступил к чтению:
От Франсуа Шато, президента Общества по изучению письменного наследия Максимилиана Робеспьера
Господин комиссар!
Только вчера поздно вечером мне довелось услышать от одного коллеги о распространенном Вашими службами сообщении, касающемся трех убийств, совершенных сравнительно недавно, в течение нескольких дней, а именно г-жи Алисы Готье и гг. Анри Мафоре и Жана Брегеля. В указанном сообщении были названы имена, ранее мне неизвестные. При этом на приложенных снимках я узнал несчастных жертв, о чем заявляю с полной уверенностью.