. Он сейчас с матерью в ее семейном имении. А я остался в Париже писать роман.
– И что вы пишете?
– Это тайна.
Я не понимаю: он имеет в виду жанр или нынешний статус своего творения. Дю Пати, кажется, спешит вернуться к своей работе, – по крайней мере, сесть он меня не приглашает.
– Тогда вот вам еще одна тайна, – говорю я, открывая портфель. Я даю ему одно из писем Эстерхази. – Возможно, вы узнаете почерк.
Дю Пати узнает почерк мгновенно – я вижу это по его непроизвольному вздрагиванию, а потом – по попытке скрыть смущение.
– Не знаю… – бормочет он. – Что-то знакомое. И кто это писал?
– Этого я вам не могу открыть. Но скажу со всей определенностью, что не наш друг с Чертова острова, потому что оно писалось в прошлом месяце.
Полковник возвращает письмо мне, явно не желая иметь к этому хоть какое-то отношение.
– Покажите это Бертийону. Графолог – он, а не я.
– Уже показал. Бертийон говорит, что почерк идентичен почерку на «бордеро». «Идентичен» – так он и сказал.
Наступает неловкое молчание, дю Пати пытается его закамуфлировать: он дышит на одну сторону монокля, на другую, потом протирает стекло о рукав халата, возвращает в глазницу и смотрит на меня.
– Вы с чем конкретно ко мне пришли, Жорж?
– Я исполняю мой долг, Арман. Моя задача – устанавливать потенциальных шпионов, и, кажется, я нашел еще одного: предателя, который каким-то образом вышел сухим из воды, когда вы два года назад возглавляли расследование по Дрейфусу.
Дю Пати оборонительно складывает на груди руки в широких рукавах халата. Вид у него нелепый – как у мага из кабаре «Черная кошка».
– Я никогда не пытался выдать себя за вещателя истин, – произносит он. – Не исключено, что в дело были вовлечены и другие. Сандерр считал, что у Дрейфуса был как минимум один сообщник.
– У вас были имена?
– Лично я подозревал его брата Матье. И Сандерр тоже, вообще-то говоря.
– Но Матье в то время не служил в армии. Его даже в Париже не было.
– Не было, – со значением отвечает дю Пати, – но он был в Германии. И он еврей.
У меня нет желания обсуждать безумные теории дю Пати. Это все равно что плутать по лабиринту, у которого нет выхода.
– Не могу больше отрывать вас от вашей работы, – говорю я и ставлю портфель на секретер, чтобы убрать в него фотографию. При этом мой глаз неминуемо падает на страницу романа дю Пати: «Второй раз вы не обманете меня вашей красотой, мадемуазель, – воскликнул герцог Аржантен, замахиваясь отравленным кинжалом…»
Дю Пати смотрит на меня.
– «Бордеро» не была единственной уликой против Дрейфуса, как вы знаете. В конце концов, его приговорили на основании разведсведений. Секретной папки. Вы и сами должны помнить. – В его последних словах слышится нескрываемая угроза.