В столице Туниса мне предоставляют небольшую комнату на втором этаже главной казармы. Я лежу на кровати и слушаю симфонию мужской армейской жизни – крики, неожиданные свистки, хлопанье дверей, тяжелые шаги. Мои мысли о Полин. В последние несколько недель я не получил от нее ни одного письма. Что она подумала обо мне, прочтя ту статью в газете, – что я на содержании у евреев и меня «с позором» отправили в Тунис? Я пишу ей письмо.
Тунис
20 ноября 1897 года
Моя дорогая!
Со всеми моими переездами между Сусом и этим местом я довольно нерегулярно получаю почту. Может быть, для этого есть и другие причины. В любом случае мне тоскливо и грустно не получать от тебя известий. Не бойся написать мне, даже если это будут всего два слова. У меня все хорошо, но я должен знать, что ты ни в чем не ущемлена. Бедная маленькая девочка – меня тут впервые в жизни облили помоями в газете! Положение мое имеет тот недостаток, что у меня нет ни права, ни желания в этой же газете защитить себя. Уверяю тебя, все в итоге прояснится. На этом заканчиваю, но знай: ты всегда в моем сердце, любовь моя.
Я кладу перо и перечитываю письмо. Оно мне кажется очень высокопарным. Но как избежать этого, если ты знаешь, что твои любовные письма будут вскрыты с помощью пара в кабинетах, скопированы и помещены в досье.
P. S. Я совершенно спокоен и не позволяю себе нервничать. Ты видишь, что тяжелые обстоятельства меня не пугают. Единственное, что меня беспокоит, – это твои чувства при чтении моего письма.
Я не подписываю письмá, не пишу имени Полин на конверте. Плачу франк солдату, чтобы тот отправил его для меня.
Леклерк принимает меня в своем кабинете в конце дня. Его сад погружен в темноту. Вид у него усталый. На одной стороне стола лежит пачка телеграмм, на другой – стопка газет. Он приглашает меня сесть.
– У меня от военного министра есть список вопросов, которые мне поручено задать вам, полковник. Например: передавали ли вы когда-нибудь секретную информацию лицу или лицам, не служащим в армию?
– Нет, генерал.
Он делает пометку.
– Подделывали ли вы когда-нибудь или иным способом изменяли секретные документы?
– Нет, генерал.
– Просили ли вы когда-нибудь вашего подчиненного или подчиненных подделывать секретные документы?
– Нет, генерал.
– Допускали ли вы когда-нибудь к секретной информации женщину?
– Женщину?
– Да. Судя по всему, этот майор Эстерхази заявил, что секретную информацию ему передала женщина в вуали.
Женщина в вуали! Снова почерк дю Пати…
– Нет, генерал, я не показывал никаких документов женщинам – в вуали или без.