– Хорошо. Я так и телеграфирую в Париж. А пока информирую вас, что военный министр приказал провести внутреннее расследование всего этого дела под руководством генерала Пельё, командующего департаментом Сена. Вам приказано вернуться во Францию для дачи показаний. Вас будет сопровождать чиновник из Министерства колоний.
Леклерк встает. Я тоже.
– Я бы не сказал, что иметь вас в моем подчинении доставило мне удовольствие, но это определенно было интересно.
Мы обмениваемся рукопожатием. Генерал кладет мне на плечо руку и провожает до двери. От него сильно пахнет одеколоном.
– Я вчера вечером разговаривал с полковником Дюбюшем. Он говорит, что этот Эстерхази сущая дрянь. Он служил здесь в Восемьдесят втором, и его обвинили в присвоении денег в Сфаксе. Было проведено расследование, но ему все почему-то сошло с рук.
– Меня это не удивляет, генерал.
– Вероятно, вам противостоят люди, находящиеся в отчаянном положении, если они готовы заключать союз с такой личностью. Позвольте дать вам совет?
– Конечно.
– По пути во Францию не стойте на корабле слишком близко к перилам.
Средиземное море в ноябре гораздо более бурное, чем в июне. В иллюминаторе мелькает то серое небо, то серые волны. Мои русские книги соскальзывают с маленького столика и падают на пол. Время от времени ко мне заходит мсье Перье из Министерства колоний, но лицо у него зеленого цвета, и он по большей части предпочитает оставаться в своей каюте. Во время редких выходов на палубу я, следуя совету Леклерка, держусь подальше от бортов. Наслаждаюсь брызгами на лице, запахом угольного дыма, смешанным с соленой влагой. Время от времени замечаю, что на меня смотрят другие пассажиры, но я не знаю – полицейские они агенты или просто прослышали, что человек, чье имя упоминается в новостях, находится на борту.
Мы покидаем Африку во вторник. А днем в четверг на горизонте появляется берег Франции – размытая линия в тумане. Я заканчиваю укладывать вещи в чемодан, когда в дверь раздается стук. Хватаю поспешно револьвер и спрашиваю:
– Кто там?
– Полковник Пикар, это капитан парома, – отвечает голос.
– Минутку.
Я засовываю револьвер в карман и открываю дверь. Вижу перед собой мрачного вида человека лет пятидесяти с небольшим, судя по сеточке сосудов в его глазах, он не дурак выпить. Мне следовало догадаться: если ты мотаешься туда-сюда между Тунисом и Марселем три раза в неделю, это становится утомительным. Мы салютуем друг другу.
– Приняты меры, чтобы вы и мсье Перье сошли с судна, прежде чем мы причалим в Марселе, – сообщает он.