Кристиан отхлебывает чай, собираясь с мыслями, потом продолжает:
– В течение нескольких месяцев все шло хорошо, мы регулярно получали письма от майора с чеками, которые, по его словам, были дивидендами от вложений, сделанных Ротшильдом от нашего имени. Но вот в прошлом ноябре он написал мне письмо, в котором просил срочно приехать в Париж. Майор писал, что попал в неприятную ситуацию и ему требуется моя помощь. Естественно, я сразу же приехал. Дядя мой пребывал в страшной тревоге. Сказал, что его публично оклеветали, обвинили в предательстве, но я не должен верить этим россказням. Все это – еврейский заговор, имеющий целью отправить его на место Дрейфуса, и он может доказать это, потому что ему помогают офицеры военного министерства. Он сказал, что ему теперь слишком опасно встречаться с самым важным для него человеком, и спросил, не смогу ли встречаться с ним я от его имени и передавать послания.
– И кто этот человек? – спрашиваю я.
– Его зовут полковник дю Пати де Клам.
– И вы встречались с дю Пати?
– Да, часто. Обычно по вечерам и в публичных местах – в парках, на мостах, в туалетах.
– В туалетах?
– Да. Хотя полковник при этом предпринимал меры предосторожности, маскировался, приходил в черных очках и с накладной бородой.
– А какие послания вы передавали от дю Пати вашему родственнику и назад?
– Всякие. Предупреждения о публикациях, которые могут появиться в газетах. Советы, как на них реагировать. Один раз, я помню, передавал конверт с секретным документом из министерства. В некоторых посланиях упоминались вы.
– Я?
– Да. Например, я помню две телеграммы. Они запечатлелись у меня в памяти, потому что были очень старыми.
– Вы помните, что в них говорилось?
– Помню, одна имела подпись «Бланш» – ее написал дю Пати. На другой было иностранное имя.
– Сперанца?
– Именно – Сперанца! Эту телеграмму по просьбе полковника написала мадемуазель Пэ, она и отнесла ее в почтовое отделение на улицу Лафайет.
– Они говорили, для чего это делают?
– Чтобы скомпрометировать вас.
– А вы помогали, потому что считали вашего родственника невиновным?
– Естественно. По крайней мере, в то время.
– А теперь?
Кристиан, прежде чем ответить, задумывается. Он допивает чай и ставит чашку с блюдцем на стол – жесты неторопливые и выверенные, но и они не могут в полной мере скрыть тот факт, что эмоции переполняют его.
– Несколько недель назад, после того как мой родственник перестал выплачивать моей матери ее ежемесячную ренту, я справился у Ротшильдов. Никакого банковского счета на ее имя не оказалось. И никогда не было. Она нищая. Я считаю: если человек может вот так предать собственную родню, то без зазрения совести может предать и свою страну. Вот почему я пришел к вам. Его необходимо остановить.