За всеми этими рассуждениями я совсем забыла о докторе Берже. Услышав мое предложение прийти к нам на собрание, он помолчал, а потом сказал, что перезвонит. Решение он принимал часа два, не меньше. Но все-таки пришел, и теперь сидел рядом со мной на моей законной парте. Мне понравилось, что он внимательно слушает пациентов… простите, моих соседей. Когда дело стало двигаться к концу, он спросил, может ли он выступить публично.
– Чтобы вызвать скандал? – спросила я шепотом.
Мне бы хотелось избежать этого. Скандал – это мой конек.
Он заверил меня, что никакого скандала не будет, и стал набрасывать на бумажке тезисы своего выступления.
По моей просьбе ему дали слово. Он начал с проблем экологии, потом перешел к проблемам добродетели, которая еще с библейских времен благотворно действует на каждого. Уболтав присутствующих, он заговорил о барашке и, более широко, о всех представителях животного мира. Мои соседи молча слушали его, кое-кто из них даже кивал в такт. Но все было испорчено, когда он заявил:
– Жилой дом – это человеческий организм. Я говорю о воде, без которой не было бы тела, я говорю о газе, который ассоциируется с дыханием, я говорю об электричестве, символизирующем наши нервные импульсы, так почему бы нам не поговорить об отработанных веществах организма?
На этих словах я вжала голову в плечи, а он продолжал вещать, уже не заглядывая в свою бумажку:
– Если организм не выводит отработанные вещества, он чувствует себя плохо. Он отравляется ими. Печально, друзья мои, но человеческий фактор находится на грани деградации. Принять этого барашка, эту живую биомассу на вашем мощеном дворе с газоном – это и есть ваш шанс!
Я была не в восторге, что он назвал моего барашка биомассой, к тому же меня встревожил ропот, поднимающийся с парт. Зря я позвала этого пастыря, похоже, он заведет нас совсем не в ту сторону.
А тут еще мадам Жуффа решила обсудить сексуальные проблемы барашка.
Она задала вопрос, начинавшийся так:
– Если задуматься об овцах…
Я ее тут же поправила:
– Это будет баран…
– Как баран? – удивилась она.
– Баран – это муж овцы. Барашек – это видовое название, а вы говорите об овце. Но я хочу взять самца!
– Что? Самца? – Она задышала так, как будто я говорила о жирафе.
Я объяснила, почему именно самца: чтобы избежать регулярной дойки, и она сказала:
– А, ну тогда нет вопросов!
Потом она вспомнила про запах самца, про течку у овец, про овечий нрав и еще про что-то такое, что я не запомнила.
Ее голос звенел и наливался металлом, а я сидела и думала, откуда в ней столько ненависти в отношении самцов? Без сомнения, здесь было что-то от Фрейда, но я не психоаналитик, и когда слово снова взял доктор Берже, я была довольна.