Османские власти устроили по берегам системы сигнального оповещения, высылали эскадры в устья Дона и Днепра. Но ничего не помогало. Стремительные казачьи флотилии опережали сигналы тревоги. А турецких моряков обманывали, прорывались домой другими реками – часто пользовались путем через Миус, откуда волоком попадали в притоки Дона и Днепра. Добычу привозили огромную. Но и погибали во множестве. Потерять за одну кампанию четвертую или третью часть казаков было обычным делом. Для легких лодок были очень опасными черноморские штормы. Волны переворачивали их, выбрасывали на берег, разбивали о скалы, смывали казаков, утаскивая в пучину. Немало жертв было и в боях. А тех, кто попадался в плен, был захвачен на берегу после крушения лодок, турки казнили. Собираясь в поход, атаманы зазывали: «Кто хочет за христианскую веру быть посаженным на кол, кто хочет быть четвертованным, колесованным, кто готов принять всякие муки за святой крест, кто не боится смерти, приставай к нам».
Но и у себя в Малороссии казаки начинали осознавать себя защитниками веры. Маневр Сагайдачного, записавшего все Запорожское войско в Киевское братство, оказался эффективным. Когда киевский войт (градоначальник) Ходика взялся притеснять здешние храмы и монастыри, объявил православного митрополита незаконным самозванцем, духовенство пожаловалось казакам. Они тут же явились в Киев, схватили войта и утопили. Его преемник и другие польские начальники стали вести себя осторожнее. Открыто нападать на православные святыни уже остерегались.
Но сомнения московского правительства, что Малороссия готова сбросить власть поляков и воссоединиться с Россией, имели под собой весомые основания. Большинство населения еще не осознавало такой потребности. Не понимало, что это единственный выход для сохранения веры и самого народа. У казаков конфликт нарастал более остро. Но рядовых запорожцев пока волновали в большей степени конкретные материальные вопросы: возможность ходить на море, расширение реестра, «вольности» казаков, их независимость от панской власти. А часть старшины полагала, что бунтовать против правительства опасно, да и незачем. Все проблемы или хотя бы часть их вполне можно решить вполне легитимно, в рамках государственного устройства Речи Посполитой.
Этой позиции придерживался гетман Михаил Дорошенко. Он был соратником Сагайдачного, в походе на Москву возглавлял ударный отряд. Как раз он обеспечил взятие большинства русских городов. Поляков он уважал, стремился с ними сотрудничать и удерживал запорожцев от враждебных действий. Дорошенко пытался выполнить и требование королевской администрации о запрете казачьих набегов. Даже отправил послов к крымскому хану, заключать с ним мир. Подписали договор, что казаки не будут ходить на татар, а крымцы не будут ходить на Украину, – впрочем, такое условие сразу же стали нарушать и та, и другая сторона.