По польским законам паны имели право торговать беспошлинно. А товары для них производили «хлопы». Магнаты могли продавать их гораздо дешевле, чем городские ремесленники и купцы, они не выдерживали конкуренции, разорялись. Винокурение, пивоварение, добыча руды, производство поташа считались монополиями короны. Но король свои монополии раздал панам за долги, за те или иные услуги. Впрочем, мы уже упоминали, что не сами паны занимались своей торговлей, курили вино, варили пиво, налаживали производство на рудниках и в мастерских. Для этого были арендаторы, евреи. Вот для них-то настало «золотое» время. Их общины на Украине разрастались. Там, где пристраивался один, вскоре оказывались его родственники, друзья, родственники друзей.
Под эгидой панов они тоже чувствовали себя всесильными, подбирали к рукам торговлю, промыслы. Современник писал: «Жиды все казацкие дороги заарендовали и на каждой миле понаставили по три кабака, все торговые места заарендовали и на всякий продукт наложили пошлину, все казацкие церкви заарендовали и брали поборы». Да и церкви тоже. Ведь они стояли на панской земле. Значит, считались панской недвижимостью, попадали под контроль арендаторов. Магнаты, издеваясь над православными, поощряли выходки евреев, а они даже здесь делали «гешефт», обложили церковные службы особыми выплатами. Еще и вошли во вкус выпячивать таким способом свое превосходство. Кочевряжились и торговались, открыть ли церковь для службы и за какую сумму? Тешили самолюбие, заставляя христиан унижаться перед собой. Монополизировали даже выпечку просфор, метили их и проверяли, чтобы литургия служилась на их просфорах. Арендаторы пользовались и панским правом жизни и смерти, проявивших возмущение по их доносам отправляли на виселицу.
В народе еще жила вера в «доброго короля» Владислава, но у него фактически не было власти. Выполнял то, что решат паны в сенате и на сейме. Сигизмунд в попытках удержать хоть какую-то самостоятельность цеплялся за поддержку Ватикана и германских Габсбургов. Но после вступления в Тридцатилетнюю войну Франции и Швеции в ее ходе наступил перелом. Габсбургов били и теснили протестанты. По мере поражений католиков у римских пап поубавилось могущества и самоуверенности. Зато набирала вес Франция. Во главе ее правительства умершего Ришелье сменил кардинал Мазарини. Но он был учеником и помощником Ришелье, проводил ту же самую линию – вывести Францию на роль европейского лидера, подтягивать под ее влияние другие страны.
В дипломатические сети Мазарини попала и Польша. Послы кардинала зачастили в Варшаву, подкупали вельмож, не жалея золота, предлагали дружбу. Владислав с радостью пошел на сближение. Франция могла очень многое. Ее союзницами были Турция, Швеция, Венгрия, она создала под своей эгидой Рейнскую лигу из мелких германских государств. Когда у короля умерла жена из австрийского дома Габсбургов, он сосватал французскую принцессу, герцогиню Невэрскую Марию Луизу Гонзага. Ей было уже 34 года, по тогдашним понятиям в девках она очень «засиделась». А в Польшу принесла чисто французские нравы, двор королевы стал, мягко говоря, не слишком пристойным местом. Но Владислав на такие «мелочи» закрывал глаза, да и сам в апартаментах жены появлялся нечасто. Главным он считал политический результат. Укрепить с помощью французов собственные позиции.