Они открылись в Белой Церкви, шли долго и трудно. Польская делегация во главе с Киселем даже слышать не желала о подтверждении Зборовского договора. Настаивала на сокращении реестра, автономной украинской территории, урезании казачьих прав. Но в Белой Церкви, кроме делегатов от гетмана, собралась масса казаков. Шумела и потрясала оружием, требовала вернуться к Зборовскому трактату, грозила расправиться и с послами, и даже с Хмельницким, если он согласится на панские условия. Полки повстанцев составляли отдельные делегации, вырабатывали собственные пункты. Переговоры несколько раз прерывались. Киселя и его коллег ограбили, едва не убили. Казаки кричали, что лучше уж воевать, бросались в атаки на стоявшее неподалеку польское войско. Но у них ничего не получилось. Потрепали неприятелей, но и самих побили.
Наконец, 18 сентября 1651 г. был подписан Белоцерковский договор. По сравнению со Зборовским, повстанцы были вынуждены очень серьезно сдать позиции. Казачий реестр сводился к 20 тыс. Из трех воеводств, Киевского, Брацлавского и Черниговского, автономное самоуправление сохранялось только в Киевском. Гетман лишался права сношения с другими государствами, на Украине располагались «на постой» королевские войска. Для народа это обернулось новой полосой испытаний.
Польский командующий Калиновский, сменивший заболевшего Потоцкого, принялся приводить к покорности Брацлавское и Черниговское воеводства, лишенные самоуправления. Вешал, четвертовал, сжигал «бунтовщиков». Под защитой солдат в поместья возвращались шляхтичи. Мстили крестьянам порками и казнями, выколачивали из них разграбленное имущество. Невыплаченные подати за три года восстания объявляли недоимками, заставляли внести их. К бедам добавились голод и моровое поветрие. Жители Украины во множестве потекли через границу, в Россию. Черниговский казачий полк Ивана Дзиноковского ушел от поляков в полном составе. Его приняли на царскую службу, разместили в новой крепости Острогожске. Других селили на Слобожанщине, в районах Оскола, Воронежа.
Поляки возмущались, их послы в Москве жаловались, что беглых «хлопов» тепло встречают на русской земле. Но их протесты оставлялись без внимания, вчерашним подданным Речи Посполитой выделяли землю, давали пособия. Под Ливны и Воронеж стольник Леонтьев привез лично от царя 2 тыс. руб., их требовалось раздать беженцам «всем налицо… сполна без вычету» – на обзаведение хозяйством. Тех, кто посмеет обидеть переселенцев или вымогать с них какую-то плату, Алексей Михайлович сурово предупреждал: «И буде кто чем покорыстуетца, и мы на тех людей за алтын велим доправить по рублю, да сверх тово велим тем людем учинить наказанье безо всякой пощады». А воеводам из Москвы рассылались инструкции, что государь «тех черкас з женами з детями от гонения поляков велел принимать», «держати ласку и привет добрый и ничем черкас не оскорбити и ничего у них из государева жалования и из животов не имати». Напротив, обеспечить их всем необходимым «для их иноземчества и для их бедности, чтоб на вечное житье строились и государю служили».