Для простых крестьян, горожан, казаков этот вариант получался самым наилучшим: быть вместе с русскими, а сильная власть царя обеспечит законность и порядок. Но смута на Украине, как и всякая гражданская война, вынесла волну всякой мутной пены, разбуянившейся вольницы, противящейся любому порядку, – для нее было главным погулять и пограбить. А в том административном и военном устройстве, которое ввел Хмельницкий, возвысилась казачья старшина: полковники, сотники. Они быстро превратились в «удельных князьков» в своих владениях, содержали воинские части, привыкавшие повиноваться лично им. Старшина основательно поживилась землями и богатствами панов, угнездилась в их замках и чувствовала себя новыми панами. Вот ее-то российские порядки совсем не устраивали. Многие полковники и сотники прикидывали, что для них было бы куда выгоднее под властью ослабевшей Польши – если их уравняют в правах с польской верхушкой и они станут неограниченными хозяйчиками в собственных полках и сотнях. Лидером старшины стал Иван Евстафьевич Выговский. Он был киевским шляхтичем, королевским ротмистром, под Желтыми Водами попал в плен к Хмельницкому, но перешел к нему на службу. Заслужил его доверие, занял пост генерального писаря – начальника штаба.
Ставка Хмельницкого превратилась в клубок интриг. Старшина пыталась поссорить царя с гетманом, слала на Хмельницкого доносы в Москву, кляузничала послам. Одновременно Выговский и полковники юлили перед посланцами Алексея Михайловича, выклянчивали, чтобы государь утвердил «корысти» и «маетности», которые они себе нахватали. Царскому уполномоченному Василию Бутурлину приходилось стыдить их за такую жадность. Но старшина силилась и Хмельницкого настроить против русских, подорвать симпатии жителей Малороссии к России и царю. Распускались слухи, что Алексей Михайлович собирается примириться с Польшей ценой Украины, вернуть ее панам. Эти слухи не имели под собой никакого основания, но во взбаламученной среде многие верили. Не сидели сложа руки и поляки. Наводили мосты со старшиной, распространяли клевету.
Хмельницкий и без того был недоволен Москвой. Возмущался, что государь присылает мало войск для защиты Украины. А уж с Виленским перемирием с Польшей гетман так и не согласился. Нарушил Переяславский договор, самостоятельно вступил в переговоры со шведами и их союзником, трансильванским князем Ракоци. Заключил с ними союз, обещал помочь Ракоци получить польскую корону, выделить ему 12 тыс. казаков. Русским воеводам, прикомандированным к Хмельницкому, приходилось трудновато. Лавировали, уговаривали, разъясняли. Доносы на гетмана Алексей Михайлович и бояре оставляли без последствий. Альянс с Карлом X и Ракоци с юридической точки зрения квалифицировался однозначно – измена. Но даже в этом случае государь подошел к вопросу взвешенно и внимательно. Он оценил поступок Богдана совершенно правильно – как ошибку вождя, привыкшего видеть события только с украинской «колокольни», сбитого с толку сплетниками и клеветниками.