Через полгода общественность успокоилась, а Артель, предусмотрительно и по номиналу передав двадцать процентов акций членам земного правительства, продолжила триумфальный захват космоса.
К концу первого столетия своего существования Артель запустила несколько сотен укладчиков и установила первые «мамы», после чего обзавелась собственной, небольшой, но весьма профессиональной армией. Странно, что это никого не насторожило. Лишь тогда, когда Артель ультимативно потребовала присвоения статуса независимого анклава, налоговых льгот и законодательной неприкосновенности всем своим служащим, а также недвусмысленно пригрозила Земле отключением от «паутины», наверху по-настоящему заволновались. Волновались, впрочем, недолго. Еще двадцать процентов акций чиновникам свели проблему к небольшим бюрократическим процедурам. И три миллиона работников Артели получили новые паспорта с улыбающимся пауком на оранжевых корочках.
* * *
Еще лет пять назад всей этой предыстории Евстигнеев знать не знал. Кроме, разве что, работы «Таксономическое разнообразие полифагов», которую изучал на первом семестре магистратуры. На втором семестре он был отчислен за регулярное непосещение занятий, хотя понятно, что вовсе не это, но скандал с деканом и оскорбительные доводы, которыми Евстигнеев продемонстрировал свое интеллектуальное превосходство над профессором, послужили главным поводом для отчисления. Евстигнеев попытался восстановиться, потом попробовал перевестись в менее престижный университет, но сплетни (особенно в научной среде) распространяются быстрее «пули». Ему отказали. Тщедушный, некрасиво-конопатый, слабый здоровьем, но непримиримый Евстигнеев написал статью, в которой желчно обличал слабоумие и протекционизм, процветающие среди его бывших коллег. В статье он несколько раз употребил слова «коррупция», «маразм» и «искоренить». Ему обещали публикацию сразу в нескольких крупных изданиях, если он сделает текст чуть более скандальным и, помимо уже упомянутых имён, упомянет те, что ему порекомендуют. Евстигнеев согласился с первой частью предложения, но напрочь отказался от второй. В результате статья так и не вышла, зато его немедленно и под благовидным поводом уволили из младших лаборантов небольшого биопроизводства, где он служил на полставки.
Иллюстрация к рассказу Макса Олина
После полугода мытарств, двух десятков немотивированных отказов и одного интервью с кадровичкой богом забытого НИИ, которая честно призналась, что имя Евстигнеева занимает в черном списке позицию номер два («Под номером один у нас налоговый мошенник, но он сейчас отбывает,» — покраснела она и закашлялась) он наконец-то понял, что проиграл. Именно тогда Евстигнеев сперва подхватил ветрянку и спустил всю оставшуюся медстраховку на лечение, а затем зарегистрировался на бирже труда. Там, страдая от жары, переминаясь с ноги на ногу в бесконечной очереди к окошку, где пергидрольная мулатка старательно делала вид, что ей не наплевать на всех этих бездельников, он познакомился с Софи.