— Ребята, — Яна поморщилась, поводя плечами, гудевшими под тяжестью автомата и походной сумки. Выждав, сколько могла, она решилась поднять наиболее интересовавший ее в данный момент вопрос. — Это все хорошо и интересно… Но, может быть, пока отойдем куда-то и сделаем привал? Не знаю, сколько мы шли по этому тоннелю. А по факту — на ногах уже целые сутки…
Несмотря на чудовищную усталость, которая на свежем воздухе и в лучах поднявшегося солнца навалилась конкретно, до помутнения в глазах — привал получился не сразу. Сначала все, не исключая Яны, решили оставить как можно большее расстояние между собой и загадочным тоннелем. Откуда им по-прежнему чудилось всякое и разное, включая тот самый взгляд в спину, от ощущения которого люди не могли избавиться даже стоя снаружи. Поэтому, напрягая последние силы, они не поленились пройти еще не меньше километра, и остановились, когда до ближайшего берега оставалось всего ничего.
Здесь, как на атолле, подножие которого обросло многолетней могучей солью, они кое-как выколупали себе выемку, со всех сторон окруженную камнем для маскировки. И, уже ни с чем не сообразуясь, повалились спать, даже не успев толком расстелить с таким трудом волочимые одеяла.
Спали до самого вечера, и все без исключения — даже всегда настороженный Вадим. Проснулись поздно — когда закатное солнце уже коснулось своим краем вершины одного из окружавших озеро холмов.
К тому моменту, когда мятая, заспанная и нечёсаная Яна кое-как сумела продрать глаза и ощутить все последствия нескольких прошедших суток, а после и отдыха на камнях, остальные уже расползлись из ямы и по мере возможности приводили себя в порядок.
Возможностей, впрочем, было не много. Несмотря на окружавшую остров воду, пить или хотя бы умыться ею не представлялось возможным ввиду убойного состава растворенных солей. После утреннего перехода по щиколотку в этой жидкости, ботинки Яны и Егорыча пришли в полную негодность. Даже специализированная обувь братьев выглядела так, будто ее долго и злонамеренно вымачивали в щелочи.
— Вот жешь, — вертя в руках армейские ботинки, сплошь покрытые соляными разводами, поражался Серега. — Ты смотри, что делается. Подошва вот-вот того… И портянки — до дырок! Это вообще как?
— Да не мельтеши ты ими здесь, своими портянками, — Вадим с досадой отодвинул его руку. И, примерившись, одним круговым движением вскрыл когтем кильку в томате. — Как — придется идти на новой обувью. Как же еще.
Егорыч прицыкнул щекой и отставил свои резиновые сапоги с проеденными в них дырками и поникшими декоративными шнурками.