— Что вы, ваше превосходительство. — Командир корабля, откозыряв, пожал протянутую руку адмирала. — И я, и моя команда почтем за великую честь, что вы поднимаете свой флаг на «Ретвизане».
— Как ремонт? — не преминул поинтересоваться Степан у провожавшего его в салон Щенсновича.
— Практически уже закончен. Еще пара дней, и можно выходить в море. А если очень нужно — то хоть завтра в бой. Остались покрасочные работы, уборка, мелкие доделки.
— Ну что же, рад слышать. Завтра еще не в бой, завтра у вас на борту состоится совещание с генералами по поводу обороны Цинджоуских позиций, так что будьте готовы, не хотелось бы, чтобы флот ударил в грязь лицом, принимая руководство крепости.
— Не извольте беспокоиться, Степан Осипович, — даже слегка обиделся командир корабля. — Примем Стесселя с его штабом в лучшем виде.
Очередной раз встретившись с Щенсновичем, Степан внутренне хмыкнул: не случайно, ох не случайно каперанг получил на эскадре прозвище «Идальго» — высокий, худощавый, бородка клинышком, усы торчат в стороны, — ну просто вылитый герой Сервантеса. Да и характерец имел тот еще — с начальством не заигрывал, с подчиненных требовал по полной программе, но при этом и заботился о них также, «по полной». И являлся одним из ближайших кандидатов на присвоение адмиральского чина.
Кстати, усиленно растущее количество адмиралов в Артуре уже давно являлось дополнительной головной болью Маркова-Макарова: изначально, до его приезда, их имелось всего четверо — Ухтомский, Лощинский, Молас и Греве. Последнего командующий отправил во Владивосток, но тут же прилетели орлы на погоны Григоровича и Матусевича. А ожидалась новая «стая двуглавых птиц» — в самое ближайшее время придет приказ по поводу Рейценштейна, потом — Вирена, ну и до кучи — Щенсновича. И это по самым скромным прикидкам — последние победы Тихоокеанского флота могут сделать императора и Адмиралтейство более щедрыми, чем в реальной истории. Ну, ладно Рейценштейн — он и так на адмиральской должности, а вот остальных куда девать? Солить? Топить?
С этими мыслями Степан дотопал до своего салона. Спать еще категорически не хотелось, поэтому, попрощавшись с Щенсновичем, адмирал набулькал себе граммов пятьдесят коньяку и продолжил размышлять на данную тему с вариациями.
Ну хорошо — сам с Моласом на «Ретвизане», в этом же отряде «Цесаревич» и «Пересвет» с «Победой», Ухтомский пусть поднимает флаг на «Петропавловске» и командует тремя тихоходами, Лощинский остается при своих канлодках и тральном караване, Григорович при порте, Матусевич… Черт побери! Нечего контр-адмиралу гонять по морю на миноносцах — пусть «начмин» обоснуется либо на «Амуре», либо на «Новике». Рейценштейн, естественно, на «Баяне» при крейсерах… Едреналапоть! «Диана» совершенно не вписывается в компанию «убойной тройки»: «Баян», «Аскольд», «Богатырь» — эта «богиня» и семнадцать узлов с трудом выжимает… А боевая единица сильная, сильнее любого из японских бронепалубников, но именно ЕДИНИЦА. Не была бы «Паллада» в ремонте — эта пара вполне могла бы являться самостоятельным крейсерским отрядом. Но в одном экземпляре — ни богу свечка ни черту кочерга… И в линию не поставишь без броневого пояса, и к остальным крейсерам не присоединишь без потери отрядом двух-трех узлов… И брандвахтой держать такой крейсер неправильно, и в океан на охоту отправлять жалко, тем более с такой дальностью плавания. Да и силуэт у нее больно приметный. Ладно, не снимать же с нее пушки, пусть ходит с броненосцами, тем более что защитник от минных атак из «Дианы» отменный…